Всего семнадцать страниц одолев, ты думал, что уже всё прочитал,
Раз и навсегда уяснив, кто в этой книжке лев, а кто шакал,
Заметок пафосных на полях немало набросал,
в духе: "Деньги - всего лишь бумага, золото - всего лишь металл".

Проблем сложней твоих, конечно, никогда никто не решал,
Ничья душа ещё так не дрожала от боли, еле дыша
И весь человеческий опыт не стоит ломаного гроша,
Ведь никто ещё так не плакал, никто ещё так не ржал.

Предки, жизни тебя уча, всего лишь ездили по ушам,
У бати вон в аттестате сплошные "тройки" - ты же видел сам.
Пора уйти, сделав разными ваши адреса,
Пожав кормившую тебя руку, которую ты так часто кусал.

Припев:
Твой бунт против папы и мамы
Закончится офисным креслом,
Мерцающим синим экраном,
И нудным трудом бесполезным.

На место протеста и крика
Придут тишина и усталость.
Твоя жизнь - не кино и не книга,
Какая жалость... Какая жалость...

С этих пор ты сам себе режиссёр, сам себе актёр и сам себе оператор.
Камера! Мотор! Попёр за кадром кадр. Стоп! Снято!
В монтажной комнате памяти из этого нарежут позже,
Что-то похожее на то, что было, но не тоже самое всё же.

Самый обычный случай при просмотре вдруг проберёт до дрожи
И вставит так, что шелохнуться даже не сможешь.
Фраза, кем-то тогда небрежно брошенная, сложена
Из слов слишком правильных, даже для словаря Ожегова.

Но, по-хорошему, не стоит чересчур увлекаться перемоткой назад,
Туда, где универ, школа или детский сад,
Ведь ты уже ушёл, сделав разными ваши адреса,
Пожав кормившую тебя руку, которую так часто кусал.

Припев:
Твой бунт против папы и мамы
Закончится офисным креслом,
Мерцающим синим экраном,
И нудным трудом бесполезным.

На место протеста и крика
Придут тишина и усталость.
Твоя жизнь - не кино и не книга,
Какая жалость... Какая жалость...