Я помню чудное мгновение: ты засыпала 
На моей груди, и полночь звёздами нас осыпала. 
Рассветало и мы заново поднимали занавес 
И монологами бросались до тех пор, пока слеза 
Не перевесит чашу нашей гениальности. 
Актерами не так уж просто быть из-за банальности 
Седого режиссёра, если вдруг мы до финала 
Доберёмся под аплодисменты вылетим из зала. 

И перед сном повторив не отыгранные страницы, 
Мы в невесомости слов полюбим отражения друг друга. 
Но не умея парить, обречены к утру в постели разбиться - 
И будем снова весь день смеяться и плакать по кругу. 

День ото дня я закапываю тебя заживо 
И там высаживаю всё добро, что было нажито, 
А по ночам достаю тебя на смех капризам 
И выглаживаю на лице улыбку Моны Лизы. 
День ото дня ты меня поливаешь грязью 
Из пробитого ведра, в котором мы хранили на зиму 
Всё то, что ранит, но мы сильные, и, да, мы справимся, 
После фатальной сцены обязательно поправимся. 

С добрым утром в добром здравии мы просыпаемся 
И едем на работу, до седьмого пота там стараемся. 
Сегодня мы играем цирк уродов - 
Тешится народ холёный над ошибками природы. 
Со стометровой вышки на велосипеде, 
Как медведи, без страховки друг к другу навстречу едем, 
Носимся туда сюда по стареньким канатам. 
Все даются диву каскадёрам из шестой палаты. 

И перед сном повторив не отыгранные страницы, 
Мы в невесомости слов полюбим отражения друг друга. 
Но не умея парить, обречены к утру в постели разбиться - 
И будем снова весь день смеяться и плакать по кругу. 

День ото дня я закапываю тебя заживо 
И там высаживаю всё добро, что было нажито, 
А по ночам достаю тебя на смех капризам 
И выглаживаю на лице улыбку Моны Лизы. 
День ото дня ты меня поливаешь грязью 
Из пробитого ведра, в котором мы хранили на зиму 
Всё то, что ранит, но мы сильные, и, да, мы справимся, 
После фатальной сцены обязательно поправимся.