Читает Виктория Буртовая

Холодной и темной зимней порой
Конунг Хильдьярн возвращался домой.

Вокруг только снег, не видать ничего,
Застигнул буран в дороге его.

Замедлить коней он велел скорый бег,
Усадьбу заметив, где ждал их ночлег.

Вышла к воротам хозяйская дочь.
«Откроешь нам, дева? Прогонишь ли прочь?»

«Прочь никогда не гнала я гостей,
Путникам рада в усадьбе своей».

Деву Хильдьярн провожает взглядом,
В шумном покое сажает рядом.

Дева прилежна, искусна в речах,
Пышные кудри лежат на плечах.

«Эльсе, ответь и скажи не тая
Любимой своей кто звал ли тебя?»

«Отвечу тебе, к чему мне скрывать:
Есть тот, кто любимой желал меня звать.

Только наступит на улице вечер,
К нему по росе спешу я на встречу».

«Горят твои кольца, дорого платье,
Верно, любимый твой тоже знатен?» 

«Худы башмаки и плащ его в дырах,
Но я не за род его полюбила».

«Быть может, того, чей род славней,
Гордая дева полюбит сильней?

Поедешь со мной, в моем большом доме
Будешь в златой ты ходить короне».

«Лучше мне спать на жесткой соломе,
Чем жить с тобою в богатом доме».

«Будешь ты спать на перине белой,
Нитью златой расшитой умело».

«Любимому честь отдам под кустом,
Твоей мне не быть и на ложе златом».

«Казною моей ты будешь владеть,
Коль ложе мое согласишься согреть».

«Пусть хоть все богатства моими будут,
Любимого я никогда не забуду!»

Добавила Эльсе не пряча глаз:
«Пусть не обидит тебя мой отказ».

Хильдьярн усмехнулся, златом звеня:
«В обносках ты лучше встречала меня.

Когда на встречу со мной ты спешила,
В холодной росе сапожки мочила.

Когда оборванцем считала Гестом*,
Согласна была стать моей невестой».

Эльсе ответила тут не мешкая:
«Уж не злая ли это насмешка?

И пусть так решил меня разыграть ты,
Обиду забуду в твоих я объятьях».

Примечания:
Гест — имя, переводится как гость. Так представлялись, когда не желали выдавать собственного имени.