Белые дороги, белые дома - зима.
На дворе у нас стоят из снега терема.
Для детей они слетели с неба,
мы-то с вами знаем, что они из снега,
мы-то с вами не сошли с ума.
А у сказки краски как на витраже Леже.
Только не для нас: ведь мы на вираже уже.
Наши сказки серые от пыли,
потому что мы когда-то юны были,
а теперь не юные уже…

Сын прижал подушку щекой.
В его сон — невозмутимый покой
кувырком влетают Маленький Мук,
Баба Яга и змей Горыныч,
а за ним Синдбад, а потом
Маркиз Карабас в обнимку с Котом,
Ходжа Насреддин с ослом, а потом…
Право же, всех не перечислишь…

И, когда заката тлеет в небесах ожог,
около стола садимся мы в кружок, дружок,
смахивая пыль и паутину,
расстилаем скатерть-самобранку и на
ней уже вино и пирожок.
И, когда луны прожектор, в небесах горя,
освещает былый полушубок января,
в комнате, обыденной и тесной,
пахнет чертовщиною и сдобным тестом -
пахнет детством, проще говоря.

Луч рассветный брызнет сюда
и в него, как в дверь, уйдут без следа
Баратино, Гулливер, а за ним
маленький Принц и Мэри Поппинз,
а за ней Синдбад, а потом
Маркиз Карабас в обнимку с Котом,
Ходжа Насреддин с ослом, а потом…
Право же, всех не перечислишь…

Ах, когда мы были лопоухие щены,
все мы, как в купели, в сказке были крещены.
Та купель далека ли, близка ли -
как мы в той купели пели и плескались
и не знали этому цены.
Книжки пожелтели, сказки позабылись, но…
В Сказку никогда не поздно распахнуть окно -
только вы аршином мир не мерьте,
только вы поверьте, только вы поверьте
в то, во что не верите давно…

В то, что чудо рядом лежит
Ещё в то, что нам без чуда не жить
И тогда однажды вечером к вам
Карлсон слетит на подоконник,
а за ним Синдбад, а потом
Маркиз Карабас  с Котом, а потом
Ходжа Насреддин с ослом, а потом…
Право же - всех не перечислишь.