Волосы Анны тронуты серебром.
Родители сбились со всех своих бедных ног.
Но снег укрывает их царство белым ковром,
И к их же дворцу постоянно засыпан порог.

А Анне не спится. Каждую ночь она ждёт
Безумных чудес, тонко сотканных изо льда.
То Эльза неслышимым шагом к ней в спальню идёт,
Чтоб снова услышать: «Сестра, поколдуешь?».

«Да».

И ворох чудес рассыпается в серых глазах,
А смех, как искра, загорается в тонком льду.
У Анны седеет прядь на её волосах,
А Эльза вздыхает, мол, всё это не к добру.

Но Анна хохочет, что Эльза так хмурит бровь.
С таким выражением она так похожа на мать.
Вот только улыбка… хоть всё же родная кровь.
Она позволяет голову потерять.

А пряди седее, глаза же всё зеленей.
Но тише свидания и разговоры в ночи.

Король с каждым днём становится всё мрачней,
Его Королева во сне плачет и кричит.
Ей снится, что наступает опять Зима.
Зиме той не будет ни края и ни конца.

И Эльза в покои Анны идёт сама.
Смотреть, как играет солнце в её волосах
В кровавом рассвете — возможно, в последний раз.
— Прощайся. — Так грубо, что слёз даже не унять.

И Эльза не смеет сказать даже пары фраз
И бросить хоть что-то вроде «Прости меня».

Итак, Эльзы нет. А локоны всё белей.
И Анна бледней, словно нет уже сил у неё,
Она всё молчит, а сердце всё холодней - 
Его день за днём обвивает безумный лёд.

Но всё же однажды безумно рискнёт она
И выйдет в весну, чтоб на холод взять точный курс.
«Давай, поколдуй, сестра, приведи меня,
К себе во дворец, пусть насмерть замёрзнем. Пусть».

И мягкий сугроб, словно пух и нежнейший лён.
Тепло и спокойно, ну точно колдует сестра.
И Анна ложится средь снежных равнин прямо днём.
Ей хочется спать. Так безумно хочется спать…

Спустя десять лет, потеряв все остатки сна,
Король на охоте среди самых верных слуг.
И голову кружит ядом ему весна,
Глазам открывается очень знакомый луг.

Крестов и могил не пристало для снежных роз,
Оплётших поляну канвой в столь неровный ряд.

Повсюду весна, а тут вечный лёд и мороз,
Здесь Анна и Эльза навеки так крепко спят.