теплою кровью из носа 
река ручейками бежит,
на брезентовой ткани круги -
расшифруй чертежи 
этих бурых узоров. 
соврать в них я просто не мог, 
дай мне что-нибудь, чтоб приложить – 
дай холодное сердце 
и взгляд исподлобья.
свеча не растопит, как воск,
наши фразы, застрявшие в горле.

вечера черная ткань занавесила 
свет, танцуют настенные тени, 
сливаясь в один силуэт – 
монохромную ересь.
в театре, что встанет под снос, 
репетируют реплики тысячи раз,
но это слова в полусумрак, 
откуда ответом лишь ругань летит, 
будто тысячи маленьких лезвий.

да пускай разливается ядом 
лекарство от этой чумы в организме -
нас не вылечат злые микстуры, 
которые так помогают другим. 
все связалось узлом, этот вирус 
проник ко мне внутрь - программа зависла
кровь идет – это признак, 
что я еще жив 

озноб стал немного сильнее,
я помню в мельчайших подробностях
каждый удар твоих фраз – 
в губу в подбородок, по носу. 
прозрачные руки, ланцетом орудуя, 
режут и ставят компрессы. на кой, 
чтоб продлить самоедству гастроли? 
скрипят половицы, как солнце зимой,
выходя из-за контура дома.
  
голодными крысами лезу в нору, 
как в окоп, 
желая не слышать упреков. 
по строчкам царапаю память, 
ищу оправдания – сколько еще
мы уколем туда, где больнее, друг друга?
то – замкнутый круг.
Сегодня умрут отношения – 
завтра родятся, вдохнув 
грубый воздух поглубже, и снова…

кровь свернется, порез зарубцуется, 
только останутся шрамы на коже.
вальс играет оркестр, 
но мы уже вряд ли станцуем его.
кружит голову правда – мы движемся к черту
на облаке вкуса [bad word] 
новый камень карбида испортил
еще одну чашу с водой.

в фосфеновых дебрях блуждаю, 
давление скачет, за каплею капля.
деремся за правду-неправду,
уюта анклав пробивая насквозь. 
гематома растет, все удары, 
как клюшкою в голень, 
как зонтиком в глаз – 
отломи кусок искр из них,
ковыряй мою рану со злости, 
до скрежета в кости.
 
время ведет к вивисекци
сектора тела, больнее всего где.
разрежь меня прямо сейчас на куски, 
ведь мой город – оран, 
в нем чума – я больной. 
я пишу тебе письма, а ты 
притворяешься, что разучилась читать, 
ведь ты знаешь на что надавить - 
нажимаешь, и давишь, и давишь 
пока не покажется гной.

  
за красивым названием улиц 
скрывается старая ржавая гниль,
а мы зовем ее словом «любовь», 
потому что не знаем иного по-прежнему.
этот город не сносят – 
на карте ему не хватило чернил 
(его не нанесли).
только в сточный канал 
льется каплями кровь к побережью.

за красивым названием улиц 
скрывается старая ржавая гниль,
а мы зовем ее словом «любовь», 
потому что не знаем иного по-прежнему.
этот город не сносят – 
на карте ему не хватило чернил 
(его не нанесли).
только в сточный канал 
льется каплями кровь к побережью.