ИСПОВЕДЬ ПАЛАЧА

Конечно, я служил не идеально,
Но зря Хрущёв меня отправил на покой,
Ведь меру высшую защиты социальной
Я исполнял недрогнувшей рукой.
Не раз меня ночами поднимали, 
Не раз по зорьке шёл я в коридор.
Великий вождь, родной товарищ Сталин 
Со мною вёл душевный разговор.
Я исполнял их снегом талым, 
И в зной палящий исполнял,
Однажды сам Лаврентий Палыч 
Путёвкой в Сочи награждал.
Я исполнял их в Каракумах,
И в Забайкалье исполнял,
Герой войны товарищ Абакумов 
Мне орден Ленина вручал.
Война застала возле Армавира - 
Там чистили партийный аппарат.
Страна нас бросила на дезертиров: 
По 9 грамм на душу аккурат.
Предателей стреляют и поныне. 
Работа сумасшедшая. Дурдом.
Но тяжелее службы, чем в Катыни, 
Не правилось ни «после» и не «до».
Победа выше Совнаркома, 
А Совнарком не догонял,
Что у неправильных наркомов 
Всегда неправильный финал.
Я знал его, он пил и жил распутно,
Но есть предел, и как-то раз под Новый год
Во дворике, естественно под утро,
Пустил я эту «вражину» в расход.
Все вкривь и вкось пошло с того затылка,
Стал плохо спать, отёки на лице,
А в нашем деле лишняя бутылка 
Мешает точно выставить прицел.
Расстрел - не детская забава. 
Напряг до колик в животе.
На промах не имеем права - 
Врачам большая канитель.
Пришёл черёд товарища Серова
Погреться на Лефортовском очке, 
Дела мои пошли совсем херово - 
Подрагивать стал палец на крючке.
И вот однажды в дверь мне постучали,
Родной такой НКВДешный стук.
Не ощутил ни страха, ни печали - 
Моей профессии не свойственен испуг.
Хвала хрустящей гимнастёрке, 
Ура – скрипящим сапогам,
Смерть на истории задворках 
Народа нашего врагам.
Пока ломились, взял на грудь полбанки,
Вошли, а я не мёртвый ни живой,
Но после месяца допросов на Лубянке
Отпущен был коллегами домой.
Вообще-то отпустить могли бы сразу,
Я жил по правде, жил не на бегу.
Я просто честно выполнял приказы...
Я и сейчас исполнить их могу.