Здравствуйте, мне семнадцать, нет, я не сумасшедший, Бредбери Рэя книга, видимо, наврала. Здравствуйте, мне семнадцать, и я смотрю на вещи, словно они сгорели и вместо них — зола.
Я не умею плакать, да и смеяться тоже, я равнодушен к свету, и мне плевать на тьму, если погаснет солнце, чувствовать буду кожей, пусть мне придется трогать яд, кислоту и ртуть. Пусть обгорят ладони, вздыбятся нитью вены, а вместо тонких пальцев снегом белеет кость, мне все еще семнадцать, и я умею делать вид, будто вместо боли я выбираю злость. Ну а на самом деле я не умею злиться, я не умею даже... В общем-то, ничего. Я не учу Шопена и не читаю Ницше, я никакой художник и нулевой игрок в шахматы, в кости, в покер, кстати, и в шашки тоже, может, в бильярд настольный, может, и в преферанс, даже когда в колоде мне попадется Джокер, я и тогда сумею запросто проиграть. Я не ругаюсь матом и не долблюсь по вене, я не курю сигары, и я не пью вино, я в своем теле просто крайне бесправный пленник, тот, что не в силах даже нервный унять озноб.
Может, помочь хотите, если, конечно, в силах? Только вот помощь ближним — это удел святых. Я вам шепчу отчаянно, на ухо: "Помогите!" Мне отвечают: "Знаешь, ты попроси других. Нам же не по карману всем раздавать подарки, тратить нахально время, лить на тебя елей. Хочешь, отправь конвертик (только с обратной маркой) и попроси Всевышних град прекратить камней. Можешь конверт попозже в небо отправить с птицей, только в строке последней, с надписью "адресат" коротко так напишешь, чтобы не ошибиться: "Это письмо доставить прямо на небеса".
Дело, конечно, глупость, только, чем черт не шутит? (Или, кто знает, может, шутит там и не черт). Я достаю тетрадку — рваный листок, по сути, и начинаю небу свой представлять отчет:
"Здравствуйте, мне семнадцать, и я не Бог, не птица, я до сих пор как будто был не научен жить. Здравствуйте, мне семнадцать, и я сумел влюбиться. Здравствуйте, мне семнадцать. Я. Не сумел. Влюбить."