Над коробкой бумажной всё та же тоска.
Это к лучшему даже – а как же? – пожалуй, что так.
Будет время теперь поразмыслить о пользе потерь,
И о том, как под дверью скребёт неопознанный зверь.

А погодка за дверью – ещё и не так поскребёшь:
Стоит глянуть в окно – как опять начинается дождь.
И всё капает, капает, капает, - будто назло,
И своими бездарными каплями губит стекло.

Узнаю –  тот же почерк пустых вечеров...
Узнаю –  тот же прочерк,  и вновь ничего...
Только топчется,  топчется зверь у дверей –
Рыжеватый, усатый, простуженный зверь.

Он охрип –  как подпорченный влагой кларнет,
Он сипит –  вместо «мяу»  выходит дуэт
Двух безродных шипящих, – и те-то  не сразу услышишь...
Я уже у дверей: мистер зверь, не угодно ль под крышу?

Он, войдя, осторожно обнюхает новый порог,
Пожует обнаруженный в туфле тряпичный шнурок,
И, оставив цепочку следов посередке ковра,
Заберется на старый диван и уснет до утра.

И возможно, тогда я впервые себе не совру.
И возьму из коробки бумажной простой карандаш.
И возможно, тогда же  простые слова подберу…
И мелодию эту простую – а проще куда ж?