Когда в лихие года пахнет народной бедой,
тогда в полуночный час, тихий, неброский,
из леса выходит старик, а глядишь - он совсем не старик,
а напротив, совсем молодой красавец Дубровский

Проснись, моя Кострома, не спи, Саратов и Тверь,
не век же нам мыкать беду и плакать о хлебе,
Дубровский берет ероплан, Дубровский взлетает наверх,
летает над грешной землей, и пишет на небе - 

"Не плачь, Маша, я здесь; 
не плачь - солнце взойдет;
не прячь от Бога глаза, 
а то как он найдет нас?
Небесный храм Иерусалим 
горит сквозь холод и лед
и вот он стоит вокруг нас, 
и ждет нас, и ждет нас...."

Он бросил свой щит и свой меч, швырнул в канаву наган,
он понял, что некому мстить, и радостно дышит,
в тяжелый для Родины час над нами летит его ероплан
красивый, как иконостас, и пишет, и пишет - 

"Не плачь, Маша, я здесь; 
не плачь - солнце взойдет;
не прячь от Бога глаза, 
а то как он найдет нас?
Небесный храм Иерусалим 
горит сквозь холод и лед
и вот он стоит вокруг нас, 
и ждет нас, и ждет нас...."