Как разглядеть за днями 
 след нечёткий? 
Хочу приблизить к сердцу
 этот след... 
На батарее 
 были сплошь – 
 девчонки. 
А старшей было 
 восемнадцать лет. 
Лихая чёлка 
 над прищуром хитрым, 
бравурное презрение к войне... 
В то утро 
 танки вышли 
 прямо к Химкам. 
Те самые. 
 С крестами на броне. 

И старшая, 
 действительно старея, 
как от кошмара заслонясь рукой, 
скомандовала тонко: 
- Батарея-а-а! 
(Ой мамочка!.. 
Ой родная!..) 
Огонь! – 
И – 
 залп! 
И тут они 
 заголосили, 
девчоночки. 
Запричитали всласть. 
Как будто бы 
 вся бабья боль 
 России 
в девчонках этих 
 вдруг отозвалась. 
Кружилось небо – 
 снежное, 
 рябое. 
Был ветер 
 обжигающе горяч. 
Былинный плач 
 висел над полем боя, 
он был слышней разрывов, 
 этот плач! 
Ему – 
 протяжному – 
 земля внимала, 
остановясь на смертном рубеже. 
- Ой, мамочка!.. 
- Ой, страшно мне!.. 
- Ой, мама!.. – 
И снова: 
- Батарея-а-а! – 
 И уже 
пред ними, 
 посреди земного шара, 
левее безымянного бугра 
горели 
 неправдоподобно жарко 
четыре чёрных 
 танковых костра. 
Раскатывалось эхо над полями, 
бой медленною кровью истекал... 
Зенитчицы кричали 
 и стреляли, 
размазывая слёзы по щекам. 
И падали. 
И поднимались снова. 
Впервые защищая наяву 
и честь свою 
(в буквальном смысле слова!). 
И Родину. 
И маму. 
И Москву. 
Весенние пружинящие ветки. 
Торжественность 
 венчального стола. 
Неслышанное: 
«Ты моя – навеки!..» 
Несказанное: 
«Я тебя ждала...» 
И губы мужа. 
И его ладони. 
Смешное бормотание
 во сне. 
И то, чтоб закричать 
 в родильном 
 доме: 
«Ой, мамочка! 
Ой, мама, страшно мне!!» 
И ласточку. 
И дождик над Арбатом. 
И ощущенье 
 полной тишины... 
...Пришло к ним это после. 
В сорок пятом. 
Конечно, к тем, 
 кто сам пришёл 
 с войны. 
автор Р.Рождественский