Давай, дорогая, ты будешь всю ночь
Не спать, а я буду не пить.
Давай, чем плеваться друг в друга слюной,
Мечтать, как могло бы быть:
Что мы на тачанке летим, обалдев,
С учением Маркса в ладу,
И что, наконец, мы умрём в один день
В тридцать седьмом году.

Ты будешь курсисткою белой кости,
А я из рабочих, и вот –
Женюсь на тебе, под Каховкой пустив
Отца твоего в расход.
Ты будешь со мной в бронепоезде
И даже в тифозном бреду.
Мы выживем, чтоб умереть в один день
В тридцать седьмом году.

Я стану комдивом посредством харизм,
Медалями гордо звеня,
А ты, всей душой ненавидя троцкизм, -
До смерти любить меня.
Но наши соратники, как им не лень,
Нас под монастырь подведут,
И нас расстреляют с тобой в один день
В тридцать седьмом году.

И наших детей изловив во дворе,
Сошлёт их в колымский содом
Чекист из чухонцев, а то и еврей,
Чтоб въехать в наш сталинский дом.
Но разоблачат и его на суде
И высшую меру дадут,
А нам наплевать – мы умрём в один день
В тридцать седьмом году.

Но верю, воспрянет страна ото сна
И скажет, печаль не тая,
Что мы невиновныя, но и она
Не виноватая.
Так что, дорогая, ложись-ка в постель,
А я за портвейном пойду.
Ты знаешь, нам не умереть в один день
В тридцать седьмом году.