Скажи каких ворот не скрипнут петли,в каких шелках? 
Мои архангельские клешни крепли,нежась в гвоздях. 
На бигудях зачавканных лазеек,я из топтал сандали. 
Числом тринадцатым медсёстры мне клеймо вжигали. 
Точно солдаты,лоботрясы,свечи в кандилябрах. 
Бранили исповедь мою на деревянных паклях. 
Нам барабан ударил дробь,начав шабаш метафор. 
Иной воскликнул о ином,чуть не спихнув экватор! 
Свёрнут на бычьей шкуре,детский рисунок в чулане. 
Там финский штопор полоснул плёнку моей гортани. 
Нагайка шельма натощак,пиявкой впилась в поры. 
Кухарки брили лук,калеки харкали в соборы. 
Пар из котельной.Гильотиной срубала зевота. 
Кривой булавкой я скоблил пуды крови и пота. 
На шпингалетах моих век запузырилась влага. 
Меня не понял ты,кретин!но поняла бумага! 

Припев 
Туманная даль мне знакома. 
Там проседь родных,там сутулый дом. 
Сквозь рожь пробивается голень. 
Горит горизонт,безымянным костром. 
В лесу калыбели фантазий. 
Я бредил вопросом как доказать. 
Что может взлетать,даже павший. 
Которого бумага лишь смогла понять. 

2 куплет. 
Съёмная келья приговор...и я в ней моль,но зорок. 
Ведь в девятнадцать рот открыл как не могут и в сорок. 
Под полотенцем ледника,мне луч чесал затылок. 
Я ел руками ваш сарказм,мне не подали вилок! 
К барьеру звали дикари,к вольеру липли мухи. 
На парапетах воробьи,переплетали слухи. 
Щебень гораздило свистеть из под повозок ночи. 
В гнилом сарае кроху Аню,насиловал отчим... 
Тебе идёт вуаль,моя озорная изнанка. 
Я сколько буром не бурил,там не навёл порядка. 
Графины прятались в сервант,фартук свисал с балкона. 
Я бут то дрых у трона,набрал понтов барона. 
Чугунным рыком,нападал на наковальню молот. 
По гамакам сивых небес,бабочки шли на ворот. 
Морщины пятились ко лбу,сверла томили звуки. 
Я проливал молчанье в слух,на берегах разлуки...