1. 
 пусть те 
 кто нас учат стареть, 
 изволят стереться, 
 иначе их просто придётся стереть. 
 они носят с собой изобретения Джобса, 
 но ни один из них не читает изобретения сердца. 

 другие приводят друг друга в чувства, 
 и ревнуя, чего-то ждут, 
 кричат, мол, люби меня, как будто кричат "тужься!", 
 и измеряют любовь в сердечках, и часто спрашивают 
 а у тебя сколько штук? 

 у нас то листва, то молитва, 
 то битва, то клятва. 
 но рогатый пастырь, 
 как и рогатая паства 
 живёт под лозунгом "ничего не хотим делать", 
 хотим Небесное Царство 
 в кредит, за девятьсот девяносто девять. 

 так и ржавеет их золочёная жесть: 
 переворачивается мир, 
 и вместо девяток красуется шесть шесть шесть, 
 как ответ на вопрос: 
 откуда земля русская стала есть? 

 время ломается под грузом слова сейчас, 
 география стынет, когда произносишь "здесь". 
 так сшивается 
 и сживается 
 первая и вторая часть, 

 2. 

 только хлеб наш насущный даждь нам днесь. 

 или есть бессловесные, 
 напротив экранов, приплавленные к матрацу, 
 представляющие из себя сплошное и долгое "если бы", 
 но слово есть разум 
 в единственной версии всякой судьбы. 

 браконьеры взвалили святость себе на горбы, 
 так как икра у священной рыбы 
 в мутной воде не мечется. 

 3. 

 везут товарища сталина, из выхлобной трубы 
 стелется дым отечества. 

 4. 

 совесть страны не спрятать за керамической плиткой, 
 не закачать в айфон и айпад, 
 не скрыть плакатной улыбкой, 
 не вкатать в бетонные перекрытия олимпиад. 
 мы сгорим, если сами будем дровами, 
 нужно действовать словом, 
 но ничего не добиться словами, 
 только слово делает небо новым. 

 5. 

 слово есть сердце, 
 только бьется такое слово где-то во вне. 
 в то время, пока словесность сдали под офисы болтавне. 
 бьется такое сердце с внутренним на равне. 

 декабрь, 2011