Бесстыжая лампа под потолком бесится,
рампами подсвечивая хитин обугленный.
Феи с похмелья блюют,
и в колготках стрельчатых 
кичатся количествами, прокуренные. 
Ростометр с двери сорван и эмалью потекшей зарубцевался,
Похуй.
Возраст мы теперь измеряем другими полосками.
Собираю из кубиков слово винт,
бурча балладу о утраченном времени.
Кошка уже не смердит,
в углу клубком свернувшись,
опарышей к груди приютив, а покрывается плесенью.
Чайный пакетик в кружке притих,
придя на вписку и выбледнев за неделю.
Данко, что тащил нам свет,
в подъезде лежит, истекая за 
"есть сигарета?"
Сьедаю ногти на третьей руке...
Тебе похуй. 
Царапаешь руки в попытке "наскрести по сусекам".
Я не решаюсь вон выйти,
хлопнув окном, используя шанс насовсем уже выздороветь.
Феям моим нужно было покрепче.
Мы впинываем в землю смятые звезды и блестящие пробки.
Врача, что спешил на ложный, спугнуло приступом.
Мы слились с остановкой, безбилетные мы.
Ждем свою нетложку.
Слишком много аварийных не уследив...
Не заметив любимую кошку.