Ещё окутан снами материк,
А ты уже на вахте.
Ночь сводками пестрит,
Летит метеорит,
Покуда дремлет древний птеродактиль.
Дух карбонарский, сорванный резьбой,
Свербит не понарошку.
Шахтёры вразнобой
Внедряются в забой
И рубят заключённых бесов в крошку.
Подмоги ждёт балтийский кочегар:
Роман смертельно болен.
Износом рычага
Бледнеет мальчуган
И просит сил гитарным перебором.
Швыряет уголь в топку волновода, -
Пожаром крестовин сгорает кокон.
В слепящей пляске лопастей прощальный хохот -
Обряд седьмого свода.

Он был в походах верною рукой,
Любимым ординарцем.
Метелился вповал,
На братьев уповал
И радовал сердечным благодарцем.
Судьбу его ветрище разметал,
Без ялика, без брода.
Тоскует Ингода,
Глаз чёрным нагадал
Бесстрашно сгинуть в питерских болотах.
Игрался серебром поэт-Близнец
В протоках Водолея.
Космический кузнец
Ковал меч-кладенец,
Но выпал чур собраться не старея.
Зрачки плывут осенней поволокой,
Редкий пульс иное ждёт зачатье.
Шаг по-военному железно пропечатать
На суд благого рока.

Стихает бред в покойной тишине:
Медсёстры опоздали.
Приходится краснеть невенчаной жене
И метить щёки блёстками проталин.
Сгорает плоть
Как пух - не виден дым,
Не дрогнул крематорий.
Ты вечно молодой
И солнцем налитой,
Пьёшь соки забайкальских помидорин.
Вливаешь спирт в отраву волновода,
И сумерки трепещут лепестками.
За Поднебесной обручаешься стихами -
Плоды седьмого свода.

Седая мать схоронит пепелок,
Дневальные поминки.
Царапает не впрок
По сердцу оселок
Порукою нечаянной разминки.
А мне дозорно выжженном нутром
За душу помолиться.
Холодным ноябрём
В пустыне горьких дрём
Со мной в пути друзей светлеют лица.

Бросая соль в турбины волновода,
Воронки лопастей, луна поблёкла,
Спешу как есть - вернуть проявленным уроком
Долги седьмого свода.
Всё без остатка
В бездну волновода,
Звенит спектрально-ядерное сопло,
Тугими вихрями до искр рот изодран -
Печать седьмого свода.

© Дмитрий Ревякин
© Альбом 'Grandi Canzoni - Opus' - 2013