Я рассказываю вам о тех временах,
Что не могли застать
Те, кому сейчас меньше двадцати.
Тогда Монмартр
Развешивал свою сирень
Прямо у нас под окнами,
И хотя убогая комнатка,
Служившая нам гнездышком,
Была неказиста на вид,
Все же именно здесь мы узнали друг друга -
Я тогда перебивался с хлеба на воду,
А ты позировала обнаженной.

Богема, богема
Это означало, что мы счастливы
Богема, богема
И мы ели лишь раз в два дня

В соседних кафе
Нас таких было несколько человек,
В ожидании славы,
И, будучи нищими,
С пустыми желудками,
Мы не переставали в нее верить.
И когда вдруг какое-то бистро
За вкусный горячий обед
Покупало у нас картину,
Мы читали стихи,
Собравшись у огня
И забыв про зиму.

Богема, богема
Это означало, что ты красива
Богема, богема
И мы все были гениальны

Часто мне случалось
Перед мольбертом,
Проводить ночи без сна,
Ретушируя рисунок
Линии груди
Или изгиба бедер.
И только лишь под утро
Мы садились наконец
За чашку кофе со сливками,
Уставшие, но счастливые -
Надо же было так любить друг друга,
И любить жизнь.

Богема, богема
Это означало, что нам по двадцать
Богема, богема
И мы жили духом времени

Когда в круговороте дней
Мне случается забрести
По прежнему адресу,
Я больше не узнаю
Ни стены, ни улицы,
Которые видели мою юность.
Под крышей дома
Я ищу мастерскую,
От которой ничего не осталось.
В своем новом убранстве
Монмартр кажется печальным
И сирени мертва.

Богема, богема.
Мы были молоды, мы были безумны.
Богема, богема
Это больше совсем ничего не значит