То не Муза воды набирает в рот. 
То, должно, крепкий сон молодца берет. 
И махнувшая вслед голубым платком 
наезжает на грудь паровым катком. 

И не встать ни раком, ни так словам, 
как назад в осиновый строй дровам. 
И глазами по наволочке лицо 
растекается, как по сковороде яйцо. 

Горячей ли тебе под сукном шести 
одеял в том садке, где - Господь прости - 
точно рыба - воздух, сырой губой 
я хватал то, что было тогда тобой? 

Я бы заячьи уши пришил к лицу, 
наглотался б в лесах за тебя свинцу, 
но и в черном пруду из дурных коряг 
я бы всплыл пред тобой, как не смог "Варяг". 

Но, видать, не судьба, и года не те. 
И уже седина стыдно молвить - где. 
Больше длинных жил, чем для них кровей, 
да и мысли мертвых кустов кривей. 

Навсегда расстаемся с тобой, дружок. 
Нарисуй на бумаге простой кружок. 
Это буду я: ничего внутри. 
Посмотри на него - и потом сотри. 

1980