У меня в порезах моя полезность местная
И аптеки в зрачках дёргаются мерзко,
А бездна ест бездну, теряя в весе,
И облезлым строчкам разделить себя не с кем.

Недогерои бурлеска... Насекомый слепок...
Бурлящий, вращающийся вместе с обрезками реплик.
Отретушированных... Собрание жалости...
Обширный приступ границ обжалования.

Лучащийся счастьем прётся от себя, кичась -
Это глубокая печать, глубокая печаль.
Или клубок глазных нервов
Для сонного котёнка - поедателя безверия.

Бесполезность, безболезненность,
Протез нравов влез в трещины, рамы словно...
Бесподобная склонность быть подобием
Сломанной соломины оправдательной логики.

Уже низкое становится больше и выше,
Застывшие ужимки слюнявят мышцы.
Закрыв глаза, ступени плавно складываются
В бумажный самолёт, тлеющий безрадостно.

Уже низкое становится больше и выше,
Застывшие ужимки слюнявят мышцы,
Кривой закат идеален,
А мы становимся вторсырьём
Своей же промышленности...

Потёртые тромбы парными лентами
Кровью связаны... Нам вверили слепые оттенки.
В меня поместили полосы пауз однородных,
Будто забрали все силы. Я непригоден...

Само собой обособлены, в позициях сжатые,
Моё очертание плывёт по потолку в ватмане.
И чем-то накатывая, вгоняют в подъезды
В спящих мешках... Бесполезно.

Инверсия тягостных действий проникающих ламп,
Пластмассовый конус в локтях липнет к ногам
И некому взять нас... Издевательски свёрнут в платки
Стен опечатанных, прилегающих комнат.

Обречённость издержек угнетает надежду,
Увеличивая числа огнестрельных отверстий,
Ножом истязая ангела, смотрящего в спину...
Моя бесполезность кидает тело на выход.

Уже низкое становится больше и ближе,
Взгляд упёрся в ладони, в ступор обратив мышцы.
Как карточный домик ступени плавно складываются
В бумажный самолёт, тлеющий безрадостно.

Уже низкое становится больше и ближе,
Взгляд упёрся в ладони, в ступор обратив мышцы.
Как карточный домик ступени плавно складываются
В бумажный самолёт, тлеющий безрадостно.