В старой лавке кинжальной звучали стихи,
 Отражаясь от лезвий жестоких,
 И клубком неопознанных в спешке стихий
 Прочь катились к весенней дороге.
 
Скорлупою трещали орехи-слова,
 Лишь недавно пропевшие тайну,
 По остаткам рифмованных мыслей сновал
 Люд степенный, народец отчаянный.
Совесть, как и благородство, не в цене,
И нет истины в разбавленном вине…
 
Кто соломой прикрыл непролазную грязь,
 Кто волок на расправу воришку…
 Колокольня в покорности небу клялась,
 Не стесняясь столетней отдышки.
 
Черный всадник промчался на черном коне,
 Следом десять таких же, нездешних…
 Вот копьем пригвожден пьяный нищий к стене, 
Вот – мечи в спинах уличных женщин.
 
Совесть, как и благородство, не в цене,
И нет истины в разбавленном вине…
 

Крысы зорко следили из темных углов
 За нашествием воинства Правды,
 Тень Чумы рисовала подобье крестов
 На дверях и на древних оградах.
 ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
 
В старой лавке когда-то звучали стихи,
 Отражаясь от лезвий жестоких…
 По чумным заповедникам бродят грехи
 И готовят капканы пороки.