Господь карающий, бог грозный Иудей,
       Бог в дымной мантии тяжелых облаков,
       Бог, шумно мечущий огнистых молний змеи
       На избранных сынов;
       
       Бог созидающий, чтобы разрушить снова
       Созданье рук своих, как злой самообман;
       Бог, славы ищущий у племени людского,
       Бог деспот, бог - тиран
       
       Бог, проносившийся грозою над Сионом,
       Испепеливший в прах гомору и содом;
       Бог, улыбавшийся над Кесаревым троном
       И тяготевший надь рабом!
       
       Бог, проносившийся заразой над пустыней
       И забывший гнев при сладостных псалмах
       В душистом сумраке благословенных скиний
       На цветоносных алтарях;
       
       Бог, крови жаждуший и слушающий речи
       Слепого демона сквозь райские врата, -
       Бог, этот грозный бог неумолимой сечи,
       Родил смиренного Христа,
       
       Святого, кроткого, властительного сына,
       Все, возлюбившего бессмертною душой,
       Кто умер на кресте, чья мирная кончина
       Зажглася вечною звездой;
       
       Зажглась, чтоб мир и мрака и печали
       И поучать людей смиренью и добру,
       Чьи чудные персты недужных исцеляли,
       Едва приблизившись к их смертному одру...
       
       И этот мирный сын властительного бога
       Пришел в мир бедняком, - не царская парча,
       Не складки пурпура, не бархатная тога
       Спускались с бледого плеча...
       
       О, как блаженно тих, любвеобильно мирен
       Был бог, громовый бог, когда в дыму кадил,
       Под пение молитв, пройдя ряды кумирен,
       В ложницу девы он вступил.
       
       И как была чиста безгрешная Мария
       В своем счастливом сне на девственной одре,
       Как улыбалися уста ее живые
       И богу и заре !
       
       Все в храмине ее дышало тишиной,
       Румяный луч луч зари струился в полумглу
       Сквозь занавес окна и алой полосою
       Ложился на полу;
       
       И на ковре ее разбросанные ризы
       Луч солнечный лобзал, скользя по ним змеей ;
       И шумно под окном на фрески и карнизы
       Взлетали ласточки веселою семьей.
       
       Тогда к ней бог вошел! он не тревожил сладкий
       Прекрасный сон, ее исполненный чудес,
       Он только колыхнул бесчувстенные складки
       Малиновых завес.
       
       Он только опахнул стыдливые ланиты.
       Он только осенил безгрешное чело, -
       И были новые ей помыслы открыты,
       И даль грядучего разверзлася светло...
       
       Со смутною тоской, проснулася Мария,
       С раздумьем на челе пошла в росистый сад,
       Где пели хоры птиц, где маслины густые
       Струили аромат.
       
       И солнцу ясному и радостному шуму,
       Вокруг звучащему, внимала и порой
       Невольно думала таинственную думу
       О райском чудном сне, смутившем ей покой.
       
       И плакала она!.. Вдруг голубь белоснежный
       Внезапно выпорхнул из синей вышины,
       И закружил над ней, воркуя с лаской нежной,
       И поняла она пророческие сны.
       
       И поняла она, что пышное убранство
       Природа с этих пор кладет к ее ногам
       И что под куполом небесного пространства
       Весь мир, весь божий мир - ее заветный храм.
       
       Что только ей кадят душистые растенья,
       Что только ей, - зари волшебный перелив,
       И в девственной груди разлился вдоновенья
       Задумчивый прилив...
       
       А голубь все, кружил! - То был бог тот же грозный,
       Самодержавный бог, молниеносный бог!
       Теперь он не метал стрелу из выси звездной,
       Он не хотел не мог!
       
       Он понял мир земной, погрязший в тьме полночной;
       Он стал его отцом, бессмертный и благой,
       Теперь очищенный любовью не порочной
       И освященный сном невинности земно