Опять поминальный приблизился час. 
Я вижу, я слышу, я чувствую вас: 

И ту, что едва до окна довели, 
И ту, что родимой не топчет земли, 

И ту, что, красивой тряхнув головой, 
Сказала: "Сюда прихожу, как домой".

Хотелось бы всех поименно назвать, 
Да отняли список, и негде узнать. 

Для них соткала я широкий покров 
Из бедных, у них же подслушанных слов. 

О них вспоминаю всегда и везде, 
О них не забуду и в новой беде, 

И если зажмут мой измученный рот, 
Которым кричит стомильонный народ, 

Пусть так же они поминают меня 
В канун моего поминального дня. 

А если когда-нибудь в этой стране 
Воздвигнуть задумают памятник мне, 

Согласье на это даю торжество, 
Но только с условьем - не ставить его 

Ни около моря, где я родилась: 
Последняя с морем разорвана связь, 

Ни в царском саду у заветного пня, 
Где тень безутешная ищет меня, 

А здесь, где стояла я триста часов 
И где для меня не открыли засов. 

Затем, что и в смерти блаженной боюсь 
Забыть громыхание черных марусь, 

Забыть, как постылая хлопала дверь 
И выла старуха, как раненый зверь. 

И пусть с неподвижных и бронзовых век 
Как слезы струится подтаявший снег, 

И голубь тюремный пусть гулит вдали, 
И тихо идут по Неве корабли. 

Март, 1940