Pressing the megaphone against the apostle's open ear
Darkness and onanists are in attendance
I press a gun against the spectator's temple now
And my face lets out a smile every time
Saving
It's prostitution to the kids who listen from the right and out the left
Twins and seven colours of rainbow
It can't be saved, the sorrow
I question it all, why oh why?

Amaku kara miau itsuwari
Dokomo onaji
 [bad word] chi ga [bad word]  [bad word] [bad word] 
Saiaku kokoro ni kizami ikinagara shine
Temichi ni saku mankai no sakura
Karasu no shigai ni waita airashii omae
Zantou hada hakanaki namida ka
Jihi wo kokka de moyashishi [bad word] shi wo shire
Hankoya de koshi wo [bad word] seiki
Yasuragi no ura ni gunragari kurau hida ha naniro?
Daichi ha inochi wo [bad word] susuru akatsuchi ni [bad word] 
Chuu wo matta kamikire to kenchoku
Pikkingu dotama aita koufuku no seiki
Kyosei sareta zennou [bad word] kami

Направляю мегафон на ухо апостола, 
Тьма и онанисты замерли в ожидании 
А сейчас я наставляю дуло пистолета на храм зрительного зал 
И с каждым залпом, мое лицо озаряет улыбка. 
Спасение. 
Это проституция по отношению к детям, которые слушают сидя справа и слева, 
Близнецы и семь цветов радуги 
Этого не спасти, прискорбно. 
Я задаюсь вопросом: "Зачем? Ну зачем?" 
Иллюзия сладостного переплетения, 
Одинакова везде. 
Примешивается ток крови. 
Я пребываю в глубоком сне, 
Гравирую на сердце грехи 
И живу умирая. 
Лепестки сакуры на запястье 
Твое возлюбленное «я» множится на трупе мертвого ворона 
Не воспринимается ли это людьми потерянного конца 
Слезами опустешенности? 
Сожги милосердие вместе с государственным гимном и пойми, что значит смерть от умирания 
Справедливость скачет в загоне для овец 
В какой цвет окрасится кожа от еды и комфорта? 
Земля высасывает жизнь, и ее почва окрашивается в красный 
Листы бумаги и сила вихрятся в воздухе 
Шоу ранит голову коровы 
Эта рана открыта 
Гениталии счастья 
И кастрированный всемогущий Господь