тут дохнут от цинги и голода,
хотя мы обнажили неводы,
но слева за бортом - тигровые,
справа - большие белые.
здесь, на отшибе времени 
и водной глади,
где юркий юнга шваброй тик потёртый
до седьмого пота гладит.
и острый риф, манёвры 
круг него его же совершает злобный обитатель.

море - борьба, как на рисунках Антума.
Атлантика прессует камбалу,
а из романтики только девятый вал целует палубу.
но мы-то холодны, как синева под килем:
знаем, где сойдем с ума и сгинем,
куда нас фатум кинет -
в пасть адских гадин
в бездне Марианских впадин
на мили ниже ватерлиний.

не видеть суши годы.
нет, здесь не суши-роллы -
на утро сушит горло,
ведь на ужин норма - 
бушель рома.
я ублажён портовой шлюхой грубо, жестко,
но преподнёс "розу ветров" лишь пышногрудой ростре.

в кораллах плоскохвост и аспид,
а здесь армада тех сердец,
кого обманывал купец,
но нет пути к большой земле, где все искусственно - Панама и Суэц.
когда умрем - мы воскреснем на острове Пасхи.