КОВАЛЕВСКИЙ: Алена, мы прослушали песню с вашего последнего диска "Шуба-дуб".
 
СВИРИДОВА: Мы прослушали песню "Пока", Голубчик!
 
КОВАЛЕВСКИЙ: А я все про "Шуба-дуб" думаю. Почему мы "Шуба-дуб" не прослушали? Нет, я хотел спросить, диск когда вышел?
 
СВИРИДОВА: Два года назад.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Два года тому назад?
 
СВИРИДОВА: Да.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Что происходит? Ведь будет же еще один?
 
СВИРИДОВА: Будет, да, будет.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Что происходит между последним диском и следующим?
 
СВИРИДОВА: Накопление материала.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Как вы копите материал? Как это происходит?
 
СВИРИДОВА: Я начинаю жить. То есть, для того, чтобы накопить материал, мне нужно как можно больше пожить и наиспытывать всего-всего разного. Подумать обо всем разном, почитать, помечтать. И плодами является песня этих мечтаний. Кстати, я только что вернулась из Тибета, между прочим. Намучилась.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Сколько вы там пробыли?
 
БАТИНОВА: Почему?
 
СВИРИДОВА: Две недели. Меня, на самом деле, очень сильно подкосила горная болезнь.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, это мало! А, вас зацепила, да?
 
СВИРИДОВА: Зацепила она меня, просто рубила и косила.
 
БАТИНОВА: У вас восхождение было, да?
 
СВИРИДОВА: Вы знаете, Лхаса находится на высоте 3650 метров. Вот. И дальше мы, в общем, пошли обходить мистическую гору Кайлаш. Вот.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: И вот там-то вы и сломались?
 
СВИРИДОВА: Нет, я сломалась уже, кстати, сразу в Лхасе. У меня разорвалась голова. Наверное, это мое слабое место. Потому что горняшка именно косит слабые места. И сказать, чтобы я что-то поняла… Я поняла, почему, наверное, необходима религия, кстати.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Интересненько!
 
СВИРИДОВА: Более тяжелой жизни я себе даже не могу представить.
 
БАТИНОВА: Чем у монахов?
 
СВИРИДОВА: Нет, не у монахов. Чем у людей, которые живут в Тибете. Вот где-то, начиная от 4-х часов езды от Лхасы. Дальше начинаются такие мелкие какие-то поселения, полное отсутствие воды, растительности.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Вообще чего-либо.
 
СВИРИДОВА: И вообще всего. Присутствие пыли.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Песок и камни.
 
СВИРИДОВА: Холодного пронизывающего ветра, палящего солнца, как бы отсутствие кислорода. И совершенно непонятно, почему так люди живут, зачем они там живут.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: А зачем они там живут? Вы поняли это?
 
СВИРИДОВА: Нет, я не поняла этого. И китайцы прокладывают…
 
БАТИНОВА: Потому что они всегда там жили и родились. Это их родина.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Хорошо, но можно спуститься на километр пониже. Есть же цивилизация какая-то.
 
СВИРИДОВА: В общем, жить там невозможно. И смотреть на этих детей, копошащихся в пыли, у которых висят километровые сопли, которые даже… Просто их нечем вытирать, на самом деле. Потому что стирать нечего, и бумаги нет. То есть, ничего нет. И я тут понимаю, почему надо верить в то, что в следующей жизни ты будешь другим. Вот для чего? Без этого ты просто умрешь, сразу нужно делать харакири, в общем, по рождению. И абсолютно мне понятно, для чего тогда именно такая религия.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Да, понятно. То есть, что-то, чего ради, вообще…
 
БАТИНОВА: Ведь религия не только для тех, кто очень живет бедно.
 
СВИРИДОВА: Я понимаю. Но зародилась она… Я понимаю, почему она зародилась. Она зародилась, мне кажется, именно в таких условиях.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: А вы сделали какой-то фото-, видеоотчет?
 
СВИРИДОВА: Фото-, видеоотчет, да, сделали. Сделали, сейчас обрабатываю, выложу на ЖЖ. И, в общем, расскажу. Мне надо осмыслить. Потому что я реально, когда приехала, еще три дня была в состоянии, как гроги, то есть, у меня ощущение было, что я очень сильно пьяная, хотя я была трезвая.
 
БАТИНОВА: Из-за гор?
 
СВИРИДОВА: Из-за высоты, да.
 
КОВАЛЕВСКИЙ: Вы зачем ехали туда?
 
СВИРИДОВА: Вы знаете, я делаю некоторые вещи, которые называются так: а что? А что будет? Это такое любопытство, что ли, исследовательское