Берег жжёт бесшабашным подошвы, и, надув кораблям паруса, 
Отправляет их в путь, по морским бездорожьям, маякам, прослезившим глаза.
А, когда маяки исчезают, горизонты размыв пеленой,
Люди жизни себе у морей покупают, соблазнившись немалой ценой.

А чайки сверху, с облаков, 
Кричат, как души моряков, 
Оставшихся в плену у дна морского.
Вас мало так, сорви-голов, 
Пусть все живут не в глаз, а в бровь,
А вы - не оставайтесь дома.

Можно дома, на тёплых диванах, мир с пульта на экране включать,
А их солят насквозь все шторма океанов, а им чайки тревожно кричат.
А потом дна касается якорь, и, причаливши к бухте родной,
Посчитавшись, поймут что не всякий из команды вернулся домой.

А чайки сверху, с облаков, 
Кричат, как души моряков, 
Оставшихся в плену у дна морского.
Вас мало так, сорви-голов, 
Пусть все живут не в глаз, а в бровь,
А вы - не оставайтесь дома.

А у тех, кто в пучине лежали, успокоившись в толще воды,
Души, в брызгах огней, над волною взлетали, пополняя пернатых ряды.
Крылья в небе крестов наподобье, над поверженной гладью морей,
Расклевали своим изголовьем слёзы жён, седину матерей.

Не найти ни одной мне причины, чтобы душу двум крыльям отдать,
И, прорвавшись со дна, сквозь немую пучину, криком над парусами летать.
Бесшабашность давно в небылицах, и людей я таких не встречал,
Лишь ночами зачем-то мне снится, что я с ними тонул и летал.

А чайки сверху, с облаков, 
Кричат, как души моряков, 
Оставшихся в плену у дна морского.
Вас мало так, сорви-голов, 
Пусть все живут не в глаз, а в бровь,
А вы - не оставайтесь дома.
А вы - не оставайтесь дома.