Я прилетел сюда зачем то на ночь глядя,
И смертным боем бьюсь в гостиничную дверь.
Но как повымерли за стойкой эти тёти,
Наверно дрыхнут и куда же я теперь.
Я бьюсь сильней, но это слабо помогает,
Скажите граждане куда же я попал.
Я поражен с меня никто не вымогает,
А я бы дал клянусь бы я бы дал.

Я здесь стою один на темном полустанке,
Закутанный в халат на лавке спит узбек.
Ей кто-нибудь прошу откликнитесь гражданки,
Последний раз прошу пустите на ночлег.
Я очумел и обалдел от перелетов,
Во всех портах обледененье полосы.
Вы что обледенели ей вы кто там,
Давно за полночь пробили часы.

Закрыто крепко все на крючья и засовы,
Я начинаю стоя сладко засыпать.
Последний шанс иссяк остались только вдовы,
Они меня поймут но где их раскопать.
Я чем-то стал похож на волка одиночку,
Болит как раньше с перепою голова.
Я мог бы подарить вдове такую ночку,
Да где же ты моя веселая вдова.

По улице иду, заглядываю в окна,
Вдруг женский голос тихо просит закурить.
Я всем своим нутром до самых пяток екнул,
И с перепугу сердце вдруг начало шалить.
Косметикой в меня пахнуло дуновенье,
Как свежий ветер в растворенное окно.
Уж если есть на свете чудное мгновенье,
Я сразу понял это именно оно.

Пока свечой горела спичка мы молчали,
Когда ее огонь беспомощно погас,
Я ей сказал что в ней души уже не чаю,
И эта ночь увы свела навеки нас.
Она мне отвечала то же в том же стиле,
И прошептала тихо сев на чемодан:
"В гостиницу меня сегодня не пустили,
И вот теперь согласна хоть куда..."

Я прикусил язык совместно с сигаретой,
И то же сев на свои разбухщийся портфель.
Доверчиво вещал: "Скажу вам по секрету,
Я пять минут назад стучался в ту же дверь."
Мы хохотали заразительно и звонко,
И подавали не желательный пример.
Она была вполне приличная девчонка,
А я еще вполне приличный кавалер.

Кварталы и дворцы стихали и пустели,
И город вскоре обессиленный затих.
Как не хватало нам всего одной 
постели,
Всего одной, но только на двоих.