Пробил мой час. Пора приспела.
Пойду, забыв отца и мать,
Свое нутро рубашкой белой
В воде юродства полоскать.
Пойду в подряснике потертом,
Скуфью надвинув до бровей,
По бездорожью и потемкам
Прельщенной Родины моей.
Усеют ноги густо цыпки,
Лицо и руки - пот и грязь,
И не один лрохожий цыкнет,
Заразу подхватить боясь.
И буду я, гонимый всюду,
Повсюду пугалом ходить,
И одураченному люду,
Дурачась, что-то говорить.
Но люд, не слушая особо,
Турнет, спокойствие храня,
И где-то безо всякой злобы
Камнями изобьют меня.
Но, встав, по весям и по градам
Продолжу прерванный свой луть.
Шпицрутены - людские взгляды,
Со всех сторон, не продохнуть.
А в ночь, когда плывет пороша,
Скрывая жухлую траву,
Устану я в полях и рощах
Искать, где подклонить главу.
И буду я, безумно пялясь,
Совать от стужи пальцы в рот.
И то, что люди не распяли,
Мороз декабрьский дораспнет.
Когда ж душа простится с телом,
Исчезнет навсегда тоска.
... Пойду к Христу в рубашке белой,
Что так усердно полоскал.