С самого начала дул жуткий ветер.
Хлопнула дверь, я оглянулся,
я подумал - главное [bad word] не встретить, -
и перешёл улицу.
В правой руке я сжимал сумку
с двумя килограммами травы -
её мне продали два наркомана;
эти парни совсем без головы,
обожранные кислотой и обкуренные,
еле выговаривали слова,
и хотя они были полными придурками,
у них оказалась прушная трава.
Я решил не ехать в метро, а взять машину,
и, выйдя на дорогу, стал тормозить такси.
Пидарасы-таксисты тянули резину -
никто не хотел меня везти.
Ещё бы, когда такая холодная осень
и хочется оказаться дома и смотреть телик,
а тут надо кого-нибудь подбросить
за небольшое количество денег.
Громыхая, как две тысячи бронетранспортёров,
подъехал трамвай, и я в него прыгнул,
оказавшись довольно-таки скоро
на финляндском вокзале. И вот что я там увидел:
три омоновца с автоматами и в бронежилетах
шерстили толпу людей незнакомых,
а я стоял и покупал билеты,
вернее один билет - до дома.
И когда я проходил мимо этих парней на службе,
повторяя про себя: - Спокойно, Лёха. -
Я понял, что свои детские игрушки
поменял на такие же взрослые,
а это плохо.
- Надо жить, рискуя, - повторял Ницше,
но когда видишь себя на пузе,
окружённым толпой ханыг и милицией,
понимаешь, что Ницше, наверно, грузит.
С этими мыслями я сел в электричку,
голос с ревербератором объявил остановку,
я начал искать по карманам спички,
представляя вагон большой крысоловкой.
Мы ехали где-то часа полтора - два.
Люди вокруг читали газеты, разгадывали
в кроссвордах какие-то идиотские слова -
они себя ежесекундно обкрадывали.
Октябрь плевался красными листьями,
из него вылезала суббота,
исключая индивидуальные признаки
из моего обихода.
На вокзале я не задерживался долго -
вышел на улицу и сразу в маршрутку,
из окна которой в районе южного посёлка,
увидел знакомую проститутку.
Она шла, лихо виляя жопой,
вместо глаз у неё были голубые точки,
она решительно ресницами хлопала,
собираясь кому-нибудь отдаваться ночью.
Когда я оказался дома, был уже вечер,
прожектор резал на небе зигзаг,
я позвонил по телефону, договорился о встрече
и закурил огромный косяк.
Потом я заснул, потому что накурился сильно
и, увидев во сне [bad word] омоновцев,
вёл себя достаточно агрессивно,
выкалывая им глаза ножницами.
Один из [bad word] заявил мне прямо
- Говорят, что стихи твои даже не изданы, -
и лицо его плавало красной раной,
на которую я смотрел пристально.
Меня разбудил телефонный звонок подружки.
Я разбил телефон, закурил сигарету.
Содержимое сумки являло сорок две кружки,
и я их высыпал на газету.