Als mir der Magen knurrte, schlief ich
Vor Hunger ein.
Da hort ich sie ins Ohr mir
Deutschland erwache! schrein.
 
Da sah ich viele marschieren
Sie sagten: ins dritte Reich.
Ich hatte nichts zu verlieren
Ich lief mit, wohin war mir gleich.
 
Als ich marschierte, marschierte
Neben mir ein [bad word] Bauch
Und als ich „Brot und Arbeit“ schrie
Da schrie der [bad word] das auch.
 
Ich wollte nach links marschieren
Nach rechts marschierte er
Da lie? ich mich kommandieren
Und lief blind hinterher.
 
Und die da Hunger hatten
Marschierten matt und bleich
Zusammen mit den Satten
In irgendein drittes Reich.
 
Sie gaben mir einen Revolver
Sie sagten: Schie? auf unsern Feind!
Und als ich auf ihren Feind scho?
Da war mein [bad word] gemeint.
 
Jetzt wei? ich: [bad word] steht mein [bad word] 
Der Hunger ist 's, der uns eint
Und ich marschiere, marschiere
Mit seinem und meinem Feind.
 
So stirbt mir jetzt mein [bad word] Ich schlacht' ihn selber hin
Und wei? nicht, da?, wenn er besiegt ist
Ich selber verloren bin.

От голода в брюхе была трескотня, 
Я спал и видел рай. 
Вдруг хриплый рев разбудил меня: 
«Германия, вставай!»

Шагали широкоплечие,
Знамен развевался шелк...
Ну, мне терять было нечего,
И я за ними пошел. 

Я шел и думал: «Покушать мне бы...» 
А рядом толстяк отмеривал шаг, 
И когда я кричал: «Работы и хлеба!» --
«Работы и хлеба!» -- кричал толстяк. 

Блестели сапог его голенища,
В моих башмаках было множество дыр.
Плечом к плечу богатый и нищий
Шагали в какой-то неведомый мир.

Я налево свернуть стремился,
Но направо направился он.
И покорно я потащился
В хвосте одной из колонн. 

Трубили марш походный...
Играй, труба, играй!
За сытыми шел голодный
В какой-то их третий райх. 

Они мне сунули в руки револьвер: 
-- Стреляй! Вот наш враг стоит! 
Я выстрелил -- и вскрикнул невольно: 
Мой брат был мною убит, 

Обоих нас мучил голод,
Мы оба смотрели во мрак,
И вот одного на другого
Послал нас наш общий враг. 

Я знаю -- будет расплата,
Судьба решилась моя!
Я знаю -- в час гибели брата,
С ним вместе погиб и я.