Ехал из ярмарки ухарь-купец, 
Ухарь-купец, удалой молодец. 
Стал он на двор лошадей покормить, 
Вздумал деревню гульбой удивить. 
В красной рубашке, кудряв и румян, 
Вышел на улицу весел и пьян. 
Собрал он девок-красавиц в кружок, 
Выхватил с звонкой казной кошелёк. 
Потчует старых и малых вином: 
«Пей-пропивай! Поживём - наживём!..» 
Морщатся девки, до донышка пьют, 
Шумят, и пляшут, и песни поют. 
Ухарь-купец подпевает-свистит, 
Оземь ногой молодецки стучит. 

Синее небо, и сумрак, и тишь. 
Смотрится в воду зелёный камыш. 
Полосы света по речке лежат. 
В золоте тучки над лесом горят. 
Девичья пляска при зорьке видна, 
Девичья песня за речкой слышна, 
По лугу льётся, по чаще лесной... 
Там услыхал её сторож седой; 
Белый как лунь, он под дубом стоит, 
Дуб не шелохнется, сторож молчит. 

К девке стыдливой купец пристаёт, 
Обнял, целует и руки ей жмёт. 
Рвётся красотка за девичий круг: 
Совестно ей от родных и подруг, 
Смотрят подруги - их зависть берёт, 
Вот, мол, упрямице счастье идёт. 
Девкин отец своё дело смекнул, 
Локтем жену торопливо толкнул. 
Сед он, и рваная шапка на нём, 
Глазом мигнул - и пропал за углом. 
Девкина мать расторопна-смела, 
С вкрадчивой речью к купцу подошла: 
«Полно, касатик, отстань - не балуй! 
Девки моей не позорь, не целуй!» 
Ухарь-купец позвенел серебром: 
«Нет, так не надо... другую найдём!..» 
Вырвалась девка, хотела бежать, 
Мать ей велела на месте стоять. 

Звёздная ночь и ясна и тепла. 
Девичья песня давно замерла. 
Шепчет нахмуренный лес над водой, 
Ветром шатает камыш молодой. 
Синяя туча над лесом плывёт, 
Тёмную зелень огнём обдаёт. 
В крайней избушке не гаснет ночник, 
Спит на печи подгулявший старик, 
Спит в зипунишке и в старых лаптях, 
Рваная шапка комком в головах. 
Молится богу старуха жена, 
Плакать бы надо - не плачет она. 
Дочь их красавица поздно пришла, 
Девичью совесть вином залила. 
Что тут за диво! и замуж пойдёт... 
То-то, чай, деток на путь наведёт! 
Кем ты, люд бедный, на свет порождён? 
Кем ты на гибель и срам осуждён? 
1858
[1]
Музыка Пригожего.