Что-то мне как-то не так,
             Наверно, пришел февраль.
О том, что ветры дуют в феврале,
                 Мне когда-то сказал букварь.

              Как это было давно,
                Сколько с тех пор нагрешено,
                              Сколько светлых идей заживо погребено.
                    Слушай, давай вернемся,
                                 В прокуренной кухне осталось вино.

   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.
   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.

Но что-то держит нас на морозе,
Ветер пробирает насквозь.
Да сколько же можно петь песен про ветер,
И я пел про это всерьез.

   Как это было давно,
   Сколько с тех пор нагрешено,
   Сколько светлых идей заживо погребено.
   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.
   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.

А ветер шумел, как пули на фронте,
Прочищая мозги.
Он змеем шипел: "Хрена ль вы ждете,
Бери или беги!"

   Ох, как это было давно,
   Сколько с тех пор нагрешено,
   Сколько светлых идей заживо погребено.
   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.
   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.

Теперь он задирает юбки
И залезает в штаны.
Это дело для ветра, но было же время,
Мы были друг другу нужны.

   Но как это было давно,
   Сколько с тех пор нагрешено,
   Сколько светлых идей заживо погребено.
   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.
   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.

 Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.
   Слушай, давай вернемся,
   В прокуренной кухне осталось вино.

   Эй! Давай вернемся,
   Еще осталось вино.
   Эй! Давай вернемся,
   Еще осталось вино.