Я играю на свирели или же на мандолине
и не думаю о цели, не гадаю о причине.
Не загадываю рая, не боюсь я больше ада.
Я пою и я играю, больше ничего не надо.

Накормите иль убейте, всё равно я неподкупно
буду жать на нервы флейте, буду бить в утробу бубна.
Если рядом мандолина, банджо или же бандура,
нипочём мне свист кретина, ни хохочущая дура.

Я люблю вас очень люди, но прости меня Мадонна
я припавши к струнам лютни и к мехам аккордеона
позабыл о санкюлоте и, тем паче, о корнете
я играю на фаготе, я играю на кларнете.

Я играю на свирели или же на мандолине
и не думаю о цели, не гадаю о причине.
Этой музыки рождённой у меня в крови и сердце
я как будто пригвождённый к сонатине или к терции.

Не владею сам собою: я в угаре, я в ударе
я играю на гобое, я играю на гитаре.
И никто мне не указ, не указ мне в самом деле
только пыль и пыль ... и в свирели.