Входите, открыто… Не прибрана кухня – мы можем ко мне, выпить чаю.
А книжные полки и так скоро рухнут – не бойтесь задеть их плечами.
Здесь только одна драгоценная малость – с Вашими книгами полка,
на желтой стене по сюжету осталась не выстрелившей двустволка.
Я знаю ответ на вопрос «Как дела?», ведь все скажут круги под глазами.

Вам буковок звенья в бестселлеры плавить… Сейчас разогрею лазанью
и музыкой выветрю комнатный запах всегдашних моих одиночеств.
Вы знаете, в окна, что смотрят на запад, прекрасно разглядывать ночью
гуляющих розовощеких счастливцев, смеющихся то ли над Богом,
а то ли над Смертью. Их детские лица так пахнут [bad word] Вогом,
а руки так держат любимые руки – эфесом меча у джедаев…
Я пахну чуть-чуть Мураками Харуки, вокзальным душком ожиданья,
в Нью-Йорке подаренным красным Камаем, задутою свечкой из торта.
А Вы – как всегда – недосбывшимся маем и фирменным Кентом Четвертым.

Вот, угощайтесь. Чай будете черный? И сахар – две ложки десертных?
Мне так интересно, Вы скольким девчонкам в мозги намотались кассетно?
Хоть я – не девчонка, но Вы на повторе стоите, и каждый мой мальчик
во мне замечает раздолбанный торрент, любви прекративший раздачу.
Меня не прельщает сдаваться кому-то под флагом белеющих простынь.

В хрустальных шарах ясновидящим мутно, когда задаю им вопросы
по поводу нашего с Вами чего-то… представьте, на этой же почве
чернеют морей многолетние воды, когда умоляю помочь мне.
Как хочется мне обратиться на «ты» к Вам, как в бегство самой от себя же…

Каретой, увы, не становится тыква, а веников фирма не вяжет,
в которой когда-то работали феи – теперь там огромный компьютер.
Красивые глазки не купят Морфея, чтоб вместе мы выпили утро
из этого голубоватого неба, а после – по барам, театрам…

Я со сквозняком говорила. А мне бы
и вправду пора к психиатру.