Досчитав до шести, циферблат застыл; у него заслуженный выходной. 
Я услышала их шаги в коридоре и поняла, что пришли за мной. 
Я спустилась во двор, прислонилась к стене. От рассветного солнца бросало в жар. 
Кто-то невидимый громко крикнул: "Пора, товарищи! Заряжай!" 

(Они стояли, в анфас и профиль похожи, словно родные братья. 
Я закурила. Мне было плохо. Я не готовилась умирать.) 

Хотелось плакать, но я молчала, остатки воли собрав в кулак. 
Таким, как я, только две дороги. Уж лучше к Дьяволу, чем в Берлаг. 
Смотрела прямо и точно знала: никто из них не поднимет глаз. 
Я возглавляла расстрельный список. Они пришли исполнять приказ. 

(Стало тихо. Шальное сердце едва стучало в моей груди. 
Кто-то крикнул: "На изготовку!" Они прицелились как один.) 

Я - дочь предателя, мать шпиона, я - анархистка, я - враг народа. 
Вердикт - немедленно уничтожить. Я не заслуживаю свободы. 
Мое место займет верный. Мое имя будет стерто. 
В этой цепи я стану первым и самым слабым звеном... 
К черту. 

(Их главный крикнул: "Кончайте суку! Чего застыли? Живее, блять!" 
В его лице я читала злое "весь мир бы к стенке - и расстрелять". 
Его безумно знакомый голос срывался с грубого на фальцет.) 

Их было десять. Одновременно четыре пули попали в цель. 

Потом меня волокли по снегу безвольным телом в подвальный морг. 
Труп упрятали в тесный ящик, а двери заперли на замок. 
И я смеялась до боли в горле, до немоты, до хрипа. 
Они боялись меня... убитой? 

Они боялись. Меня. Убитой.