— Дети гуляют с няней еще, наверное. Муж возвращается около десяти. — Кай у дверей, и совсем повзрослевшая Герда чуть сторонится, чтобы его впустить. 
Кай публикует стихи и немножко — прозу; в общем, как прежде: слова собирает из льдин. Герда теперь продает голландские розы, курит и глушит из рюмок валокордин. Герда. Хорошая девочка, русые косы… вышел такой замечательный полный облом. Как это просто все. Как это, черт возьми, просто — биться об лед, словно рыбе с открытым ртом. 
— Что ты стоишь столбом? Проходи… разуйся. — Чайник поставив, прикуривает от плиты. — Надо же. Думала, Ганс Христиан вернулся — но открываю, а на пороге ты. 
Кай улыбается, ненатурально весел, спрашивает, как у нее тут, собственно, жизнь. Как ее жизнь. Ну, порою немного пресно, много работы… но, в общем-то — зашибись. Муж ее — сказочник или, скорей, волшебник: дома стабильный достаток, покой, уют; сын в третьем классе… нашла у него решебник. Дети покоя, как водится, не дают. 
Герда стоит и думает: «что за сука, будто тебя не хватало в моем мирке, да у меня до сих пор от тебя простуда, я всё еще на тебе, как на поводке, да у меня до сих пор не зажили ссадины, черт, у меня всё осколки от льдин в груди, ну и зачем ты явился, скотина, гадина, дверь — это там, одевайся и уходи». 
Кай про себя всё молится: «Герда, милая, холодно, внутри замерзает ртуть, Герда, послушай, умели же быть счастливыми, сделай же, сделай же что-нибудь». 
В Химках сегодня солнечно и безветренно. Герда молчит и курит, Кай вместе с ней. Дело лишь в том, что друг друга любили первыми, ну а потом перестали любить людей. 
Можно, конечно, долго со вкусом трахаться или, быть может, и наскоро переспать — только понятно, что будет это эрзацем и что не стоит пытаться пустить все вспять. 

Он собирается — она провожает его до лифта, всё же не сдерживается, поправляет на Кае шарф. 
Кай еще пишет о ней. Герда даже читала… он хрипло ей говорит: «ты прости, если помешал». Герда прощается. Лифт вновь увозит Кая в край, где в стакане с виски осколки льдин — Кай их, пожалуй, сложит. Он даже знает, что соберет сегодня из них. 
«Один».