Ловлю дрожащие, хладеющие руки;
 Бледнеют в сумраке знакомые черты!..
 Моя ты, вся моя – до завтрашней разлуки,
 Мне всё равно – со мной до утра ты.
 Последние слова, изнемогая,
 Ты шепчешь без конца, в неизреченном сне.
 И тусклая свеча, бессильно догорая,
 Нас погружает в мрак, – и ты со мной, во мне…
 Прошли года, и ты – моя, я знаю,
 Ловлю блаженный миг, смотрю в твои черты,
 И жаркие слова невнятно повторяю…
 До завтра ты – моя… со мной до утра ты…

 Я умер. Я пал от раны.
 И друзья накрыли щитом.
 Может быть, пройдут караваны
 И вожатый растопчет конем.
 Так лежу три дня без движенья.
 И взываю к песку: «Задуши!..»
 Но тело хранит от истленья
 Красноватый уголь души.

 На четвертый день я восстану,
 Подыму раскалённый щит,
 Растравлю песком свою рану
 И приду к Отшельнице в скит.
 Из груди, сожжённой песками,
 Из плаща, в пыли́ и крови́,
 Негодуя, вырвется пламя
 Безначальной, живой любви.

 Через столетия,через бури сражений
 Через пустыни и скалы прорвусь
 Через города,через измерения
 Я обязательно к тебе вернусь
 Через столетия,через бури сражений
 Через пустыни и вековые скалы прорвусь
 Через города,через измерения
 Я обязательно слышишь, к тебе вернусь.