А было это летом, Бог весть, в каком году,
Ловили с корефаном мы рыбу на пруду,
Вдали купались бабы, ну, голые совсем,
Я был тогда прорабом, а кореш мой – никем.

И приглянулась быстро мне рыжая одна,
И взгляд ее лучистый, и бедра, и душа.
Но я ведь рос евреем, и было мне нельзя,
С какой другой породой обзаводить ясля.
Припев:

Любви, ей все равно ведь религии людей.
Она давно хохлушка, а он давно еврей.

Да, было дело как-то в далеком том году,
Плескались мы с подружкой в деревне на пруду.
Поблизости два мойши удили карася,
На наши полустанки глаза свои кося.

Один такой приметный, курчавый и большой,
Запомнился предметом и правильной спиной.
Мне мамка все простила, и я к нему ушла.
Вот так еврейский мальчик закинул удила.
Любви, ей все равно ведь религии людей,
Она теперь еврейка, а он совсем еврей.
Любви ей все равно ведь, и только год прошёл,
Она таки еврейка, а я теперь хохол.