Ангел носит потертую куртку и длинный хвост.
Через правый висок - побелённая жизнью прядь.
Он выходит из грязной каморки, прямой, как гвоздь
И толпа идиоток ломится в первый ряд.
Ангел ладит гитару и видит их всех насквозь,
Так что самые стойкие плавятся и горят.

По утрам на его этаже происходит гам.
Коммуналка внимает крикам, как всем святым.
-Окрутил мою дочку?! Так я её не отдам!
Еще скажешь спасибо, козёл, что ушел живым!..
Голос рвется: мамаше крики не по годам.
Ангел вымотан вдребадан и задёрган в дым.

Наконец, дотерпев до последней своей черты,
Ангел гонит мамашу и щелкает дверь на крюк.
Он давно не ребенок. Он знает, как жечь мосты,
Но лупцует обои, пока не приходит друг.
Друг бинтует и злится: "Ну что ты?! Ну что же ты!..
Тоже, повод нашел, из-за этих базарных сук..."

Астрид ходит к нему на концерты, как в божий храм,
Красит волосы и смеется, как херувим.
"Если, Боже, отдашь его мне - я тебе воздам."
Астрид реже заходит к матери и родным.
Ангел видит ее со сцены и тесный зал
Вдруг становится для него как дыра пустым.

Астрид пристально смотрит, как он завершает такт,
Отрешённо качая в руках свой четвертый бис.
Астрид всю ее жизнь невозможно хотелось так.
Ей не важно, что дома устали и извелись.
Ангел плещет глазами влюбленный густой коньяк,
Хоть друзья умоляют его не идти на риск.

Весь остаток концерта проносится, как в дыму.
Астрид едет глухой в бесконечно пустом такси.
"Почему не к тебе, идиотище?! Почему?!"
Он сжимается, как от боли: "И не проси..."
Ангел верит в нелепый шанс, что его поймут.
Астрид едет к подруге и падает там без сил.