Вот перед вами Антон Городецкий, 
Выглядит так, будто пьёт не по-детски. 

А это колдунья, ну ка наколдуй мне, 
Ударом о борт делает аборт, 
Из-за которого всё пьёт не по-детски, 
Во всём виноватый Антон Городецкий. 

А это иные ночного дозора, 
Которые что-то горячее скоро, 
Вставят колдунье по самое не балуй мне, 
Чтобы не маялась дурью колдунья, 
Из-за которой и пил не по-детски, 
Ни в чём неповинный Антон Городецкий. 

А это начальник всех светлых Гесёр, 
В СССР-е он был режиссёр, 
Который решил посниматься в дозоре, 
Который горячее что-нибудь вскоре, 
Вставит колдунье по самое не балуй мне, 
"Попробуй ещё поколдуй мне, колдунья", 
Из-за которого всё пьёт не по-детски, 
Свежую детскую кровь Городецкий. 

А вот Завулон, у него есть хребёт, 
И больше его ничего не ..... волнует, 
Включая известного всем режиссёра, 
Который начальник ночного дозора, 
Который колдунью за голову дурью, 
Как раз в полнолунье пустил на глазунью, 
Чтоб без закуски не пил не по-детски 
Добрый беспомощный маг Городецкий. 

А это Светлана, простая девчонка, 
Но на голове у девчонки воронка, 
В которую может упасть самолёт, 
В которую дождь непрерывно идёт, 
И кто-то пихает свой длинный хребёт, 
Который никак не сломает Гесёр, 
Который не верил слезам в СССР, 
А нынче решил посниматься в дозоре, 
Который расклеен на каждом заборе, 
В котором колдунью зажарят в глазунью, 
В котором сову отмывают шампунью, 
Которую пьёт из горла не по-детски, 
Светлый дозорный Костя Хабенский. 

И треснул мир напополам и поперёк, 
В поттом повдоль и от угла наискосок, 
Фанаты прутся, кое-кто кричит "отстой", 
Но все припрутся жрать попкорн на фильм второй.

И треснул мир напополам и поперёк, 
В поттом повдоль и от угла наискосок, 
Фанаты прутся, кое-кто кричит "отстой", 
Но все припрутся жрать попкорн на фильм второй.

И треснул мир напополам и поперёк, 
В поттом повдоль и от угла наискосок, 
Фанаты прутся, кое-кто кричит "отстой", 
Но все припрутся жрать попкорн на фильм второй.