Простите
        меня,
             товарищ Костров,
с присущей
          душевной ширью,
что часть
         на Париж отпущенных строф
на лирику
         я
          растранжирю.
Представьте:
            входит
                  красавица в зал,
в меха
      и бусы оправленная.
Я
 эту красавицу взял
                   и сказал:
- правильно сказал
                   или неправильно?-
Я, товарищ,-
             из России,
знаменит в своей стране я,
я видал
       девиц красивей,
я видал
       девиц стройнее.
Девушкам
        поэты любы.
Я ж умен
        и голосист,
заговариваю зубы -
только
      слушать согласись.
Не поймать
          меня
              на дряни,
на прохожей
           паре чувств.
Я ж
    навек
         любовью ранен -
еле-еле волочусь.
Мне
   любовь
         не свадьбой мерить:
разлюбила -
            уплыла.
Мне, товарищ,
             в высшей мере
наплевать
         на купола.
Что ж в подробности вдаваться,
шутки бросьте-ка,
мне ж, красавица,
                 не двадцать,-
тридцать...
           с хвостиком.
Любовь
      не в том,
                чтоб кипеть крутей,
не в том,
         что жгут угольями,
а в том,
        что встает за горами грудей
над
   волосами-джунглями.
Любить -
        это значит:
                   в глубь двора
вбежать
       и до ночи грачьей,
блестя топором,
               рубить дрова,
силой
     своей
          играючи.
Любить -
        это с простынь,
                       бессонницей
                                  рваных,
срываться,
          ревнуя к Копернику,
его,
    а не мужа Марьи Иванны,
считая
      своим
           соперником.
Нам
   любовь
          не рай да кущи,
нам
   любовь
          гудит про то,
что опять
         в работу пущен
сердца
      выстывший мотор.
Вы
   к Москве
           порвали нить.
Годы -
       расстояние.
Как бы
       вам бы
             объяснить
это состояние?
На земле
        огней - до неба...
В синем небе
            звезд -
                   до черта.
Если бы я
         поэтом не был,
я б
   стал бы
          звездочетом.
Подымает площадь шум,
экипажи движутся,
я хожу,
       стишки пишу
в записную книжицу.
Мчат
    авто
        по улице,
а не свалят наземь.
Понимают
        умницы:
человек -
         в экстазе.
Сонм видений
            и идей
полон
     до крышки.
Тут бы
      и у медведей
выросли бы крылышки.
И вот
     с какой-то
               грошовой столовой,
когда
     докипело это,
из зева
       до звезд
               взвивается слово
золоторожденной кометой.
Распластан
          хвост
               небесам на треть,
блестит
       и горит оперенье его,
чтоб двум влюбленным
                     на звезды смотреть
из ихней
        беседки сиреневой.
Чтоб подымать,
              и вести,
                      и влечь,
которые глазом ослабли.
Чтоб вражьи
           головы
                 спиливать с плеч
хвостатой
         сияющей  саблей.
Себя
     до последнего стука в груди,
как на свиданье,
                простаивая.
прислушиваюсь:
              любовь загудит -
человеческая,
             простая.
Ураган,
       огонь,
             вода
подступают в ропоте.
Кто
    сумеет совладать?
Можете?
       Попробуйте...