Я — "Як"-истребитель, мотор мой звенит,
    Небо — моя обитель,
    А тот, который во мне сидит,
    Считает, что он — истребитель.

    В этом бою мною «Юнкерс» сбит,
    Я сделал с ним что хотел.
    А тот, который во мне сидит,
    Изрядно мне надоел.

    Я в прошлом бою навылет прошит,
    Меня механик заштопал,
    А тот, который во мне сидит,
    Опять заставляет — в штопор.

    Из бомбардировщика бомба несёт
    Смерть аэродрому,
    А кажется — стабилизатор поёт:
    «Мир вашему дому!»

    Вот сбоку заходит ко мне «Мессершмидт».
    Уйду — я устал от ран.
    Но тот, который во мне сидит,
    Я вижу, — решил: на таран!

    Что делает он? Вот сейчас будет взрыв!
    Но мне не гореть на песке!
    Запреты и скорости все перекрыв,
    Я выхожу из пике.

    Я — главный, а сзади... Ну чтоб я сгорел! -
    Где же он — мой ведомый?
    Вот он задымился, кивнул и запел:
    «Мир вашему дому!»

    И тот, который в моём черепке,
    Остался один — и влип.
    Меня в заблужденье он ввёл и в пике
    Прямо из мёртвой петли.

    Он рвёт на себя, и нагрузки — вдвойне.
    Эх! Тоже мне, лётчик-ас!
    Но снова приходится слушаться мне,
    И это в последний раз.

    Я больше не буду покорным! Клянусь!
    Уж лучше лежать на земле.
    Ну что ж он не слышит, как бесится пульс,
    Бензин — моя кровь — на нуле?!

    Терпенью машины бывает предел, -
    И время его истекло.
    И тот, который во мне сидел,
    Вдруг ткнулся лицом в стекло.

    Убит! Наконец-то лечу налегке,
    Последние силы жгу.
    Но что это, что?! — я в глубоком пике
    И выйти никак не могу!

    Досадно, что сам я немного успел,
    Но пусть повезёт другому.
    Выходит, и я напоследок спел:
    «Мир вашему дому!»...