Юность кончилась - и  чудесно. Вспомнить нечего, блажь одна.
   Школьным играм цена известна. Да и сегодняшним - грош цена.
   Вот я в опере, мне тревожно. Бархат, публика. Два звонка.
   Нечто важно и непреложно грядет, из тьмы еле звуча пока,
   когти пробуя осторожно, как сонный зверь, спущенный с поводка.
  
   Зверю этому - для чего я? Этой музыке - я к чему? 
   Что в ней ревность, недуг, неволя? По-итальянски я не пойму. 
   Впрочем, внятен и сам собою контур, виденный сотню раз: 
   стать невеста должна женою. Иначе крах, ибо всему свой час. 
   Ибо небо кропит живою водою зря неисцелимых нас. 
  
   Бал взрывается и клубится. Брызги, возгласы, топот слуг. 
   "Все убийцы и я убийца", - думает публика чуть не вслух. 
   Тенор главный сейчас охрипнет. Мелкий зыблется нотный знак. 
   То споткнется смычок, то всхлипнет, но, пряча вздох, делает новый шаг. 
   Меркнет свет. Виолетта гибнет. И как мне жить, Боже мой, дальше? Как? 
  
   Чей был выигрыш? Кто противник? Вспять оглянешься - пепел сплошь. 
   Страхам школьным цена полтинник. А уж теперешним - вовсе грош. 
   Зверь летучий в дымах и саже, небыль-музыка, мир иной. 
   Или горд не вполне ты, даже уже почти располагая мной? 
   Скройся прочь, улетай. Куда же летишь ты? Стой, повремени, я твой.