Именно этой осенью
Дукалис понял, что виски
стали с проседью
Часто рябит в глазах, но чаще ноет тело
Встречал ноябрь глазами из окна отдела
Усталый взгляд бросал, да без толку
То на Ларина, то на Волкова
А те сидят по углам, трещат громко
Столы, папки, дела, графин, стакан, пробка.

Все эти байки он уже сто раз слышал
Взял из сейфа стечкин и молча вышел
В рваной кожаной куртке и вязаной шапке
Медленно зашагал по дворам петроградки
По бульвару бродило милицейское тулово, 
Тут и Настя Абдулова пару плюх вдула бы
Но не фортануло, судьба бортанула
А под мышкой елозило дуло

Этот мерзкий дождь вяло бил по крышам,
Опер шел не спеша, и себя не слышал
Занималась обида и закипала злость
Вопрос на миллион - куда ушла молодость?
Куда девались друзья, с кем было так просто,
Куда ушли мои лихие 90-е?
Когда по выходным с девчонкой толстой 
Я танцевал под Кармен, произносил тосты
Ловил барыг взрослых, палил бандюг рослых
И строил себе летний домик где-то под ?
Чуть больше 30, мне не перечили,
Топили с Лариным печь, затем лечили печень.
И было это здорово, мы были ближе
Гораздо лучше чем сейчас, гораздо пизже
И все нам было как игра, были беспечны
Теперь мне кажется, что прошла вечность.

И только этой осень, так защемило сердце
Дома нет никого, только старые берцы
Бутылка водки, 5 ампул гипомерца,
И смысла нет уже на лучшее надеяться
И этот город стал другим, хотя по прежнему дорог
Практически чужим, когда тебе за 40
Иные люди, мысли фразы - совсем иные
Спасибо вам - стабильные нулевые.

Все было многогранным, вдруг стало плоским
Вагон безудержно летел до Приморской
Скупые слезы из глаз, копя последние силы, Дукалис направлялся в сторону залива.
Думал о своем ""Вся наша жизнь - книга,
Все, дочитал её", вспомнил отчий дом в Риге.
Улыбка матери была столь яркой и чистой.
Он усмехнулся, затем раздался выстрел.