Круг пятый. «Меньше товаров, больше солидарности!»

После тридцати лет массовой безработицы, «кризиса», торможения экономического роста нас до сих пор хотят заставить верить в экономику. Хотя, конечно, за эти тридцать лет было несколько передышек: иллюзия 1981-1983 годов, когда мы поверили, что левое правительство принесет народу счастье; иллюзия «Эры Бабла» (1986-1989), когда мы все должны были разбогатеть, податься в бизнес и заиграть на бирже; Интернет-антракт (1998-2001), когда считалось, что все смогут найти виртуальную работу благодаря постоянному нахождению онлайн, и когда цветная, мультикультурная, но единая Франция собиралась победить все кубки мира. Что ж, сегодня наш запас иллюзий исчерпан, мы коснулись дна, мы банкроты, если не должники. Зато мы поняли следующее: экономика не в кризисе, экономика – это и есть кризис. Дело не в том, что работы не хватает, как раз наоборот, работа – это излишество. Если задуматься по-настоящему, то не кризис, а экономический рост вгоняет нас в депрессию. По правде говоря, ежедневные литании биржевого курса отлетают от нас таким же горохом, как месса на латыни. И, слава богу, нас таких уже немало – тех, кто пришел к подобным выводам. Не говоря уже обо всем том народе, который пробавляется различными мелкими махинациями и приторговыванием, который уже десять лет живет на пособие по безработице. Обо всех тех, у кого не получается идентифицировать себя с работой и кто живет своими увлечениями. Обо всех задвинутых в ящик, обо всех прячущихся по углам, обо всех, кто работает как можно меньше и кого среди нас становится все больше. Обо всех, кто затронут этой странной тенденцией массового самоустранения, которая еще больше усугубляет пример пенсионеров и циничную сверхэксплуатацию подвижной рабочей силы.

Мы не говорим о них, хотя они по идее должны так или иначе прийти к похожим выводам. Мы говорим обо всех этих странах и целых континентах, которые потеряли веру в экономику, лицезрев крушения Боингов МВФ и отпробовав почем фунт лиха во Всемирном банке. Вот там-то нет ничего похожего на вялотекущий закат трудовых призваний на Западе. В Гвинее, России, Аргентине, Боливии происходит всеобщее и жестокое разочарование в этой религии и в ее пастырях. «Что такое тысяча экономистов МВФ, идущих ко дну? – Хорошее начало», – шутят во Всемирном банке. Русский анекдот: «Встречаются два экономиста. Один другого спрашивает: «Ты понимаешь, что происходит?» Тот отвечает: «Подожди, сейчас я тебе все объясню». Первый: «Нет-нет, объяснить-то каждый дурак может, я сам экономист. А я вот тебя спрашиваю: ты сам понимаешь?» Само духовенство уже впадает в ересь и критикует догму. Последнее мало-мальски живое течение так называемой «экономической науки», – которое на полном серьезе называет себя «неаутистской экономикой», – занимается отныне разоблачением узурпаций, коварных уловок, поддельных научных показателей, единственная реально ощутимая роль которых – потрясать монстранцем в ритм разглагольствований господствующих, хоть как-то церемониально обставлять их призывы к послушанию и, как это и полагалось всегда делать религиям, предоставлять объяснения. Ведь всеобщая беда становится невыносимой как только предстает в своем истинном виде: без причин и без оснований.

Деньги всюду теряют уважение: и среди тех, у кого они есть, и среди тех, кому их не хватает. Двадцать процентов молодых немцев на вопрос о том, чем они хотят заняться в жизни, отвечают: «стать художником». Работу уже не воспринимают как данность человеческого существования. Бухгалтерские отделы предприятий признают, что не знают, где на самом деле рождается ценность. У рынка уже лет десять была бы плохая репутация, если бы не чрезвычайное рвение и мощь его апологетов. Повсеместно элементарный здравый смысл подсказывает о том, что прогресс превратился в кошмар. В мире экономики повсюду прорехи, не хуже, чем в СССР эпохи Андропова. Всякий, кто обладает маломальскими знаниями о последних годах жизни СССР, без труда расслышит во всех этих призывах к волюнтаризму со стороны наших правителей, во всех этих вдохновенных эскападах пр