Я грешен был, как очень многие,
И половину всех грехов забыть успел,
Законов буквицы убогие
Я нарушал, и доли лучшей не хотел,
Но с чего начать?
Лишь бы не молчать,
Выцарапывая правду из собственных ран;
Сам себя смешу –
Только вас прошу:
Исповедайте меня, эн Бертран!

Только вам я доверить смогу
То, о чем всему миру солгу;
Сто дорог я прошел,
Но нигде не нашел
Я сеньора вас лучше!
Только вы мой поймете рассказ,
Только вам я поверю сейчас;
К черту память и страх!
Вы сегодня – монах,
Я – подстреленный лучник…

Не изводя себя препонами,
Я жил спокойно и не знал душевных мук;
Моей единственной иконою,
Был только лишь мой меткий глаз да гибкий лук.
Только как-то раз
Из закрытых глаз
Я шагнул в чужие двери за гранями сна;
За чертой глазниц
В хороводе лиц
Вдруг явился предо мной Сатана.

Черт сказал, свет закатный кляня:
"Эй, стрелок, ты послушай меня!
Сто дорог я прошел
Но нигде не нашел
Я искусней убийцы!
Ты теперь полуночной порой
Для меня свою душу открой,
И удача в стрельбе
Не изменит тебе
До последней границы".

Вертелся Дьявол, будто нанятый,
Стараясь тщетно завладеть моей душой,
Но я ответил: "Место занято,
Моя душа – жилище Девы Пресвятой,
Что хранит всех нас,
И пускай подчас
Забывают люди почести ей воздавать!
Вера, может быть,
Не учила жить,
Но зато учила не умирать!"

Черт бежал, и остался лишь дым
Я, конечно, не стану святым –
Я совсем не таков,
В моем сердце грехов
Переполнена мера;
Я узнал силу веры святой:
Как же так – даже лучник простой
Стал подобен святым,
Лишь отказом своим
Посрамив Люцифера!

Догорит в темной келье свеча,
И слова, что острее меча,
Отвернувшись к стене,
Вы оставите мне,
Мой сеньор и предатель;
Только вас я осмелюсь просить:
Вы меня научите любить;
Ночь глядит в витражи –
У последней межи
Исцелите от зла меня…