Владимир Беляев

Или темно так, или дрожит стакан,
или в приемном покое под Новый год,
или глухие звезды, открытый кран,
или уже ушел на вопрос вперед.

Есть ли между обоями и стеной
жизнь посторонняя – скатерть и табурет,
этот, из детства, – пугающий, озорной
скрип коридора и достоевский свет.

Что там гадают – больница или отъезд.
Только начнешь различать голоса родных –
все – по углам, и не шелохнутся с мест,
а потому и тревоги не видно в них.

Сонные домики, – скажешь, – и невесом.
Донные сомики – это возможность слез.
Слезы текут – и законченность есть во всем –
книжка-малышка, игрушечный паровоз.

Высохнут слезы – послышатся провода.
Высоковольтные, – скажешь, – и насовсем.
Смерть, пробуждение, – хочешь спросить – куда.
хочешь спросить – куда, – произносишь – с чем.