И вот, под вой холодного ветра, что так и лезет под ворот моего пальто,
Я иду. Как и куда? Гордо и прямо. 
Я отныне настолько сильна и настолько упряма,
Что меня не сломает больше ничто.

Мне плевать, кто и о чем расскажет, что они думают и о чем поют,
Во что верят они и о чем собрались мечтать;
Что они в итоге сами себя потеряют, пропьют, убьют и сгниют.
Мне плевать.

Мальчик! Ты ничего не понял:
Если долго и жадно пить из колодца, вскоре неизбежно увидишь дно. 
Потому удаляй все тексты, вычеркивай из всех списков;
Мальчик. Как - вдруг ты помнишь - в забытом и старом кино,
Ей вдруг всё надоело, она взяла и тихо ушла, по-английски.

Впереди ждут такие бескрайние горизонты, коих еще не видывал белый свет; не показывал ни один, даже самый удачный кадр.
И корабль воли моей - против всех законов земных -
Натрави на него хоть целые полщаща тихоокеанских эскадр,
Не пойдет ко дну, не утонет. 
Глаз ничто моих не закроет,
Пока сам Господь рукою своей не закроет мне их.

И молча, без каких-либо там сожалений, 
Я оглянусь спокойно назад:
Мне вдруг все предстоёт без капельной доли сомнений 
Простым и ясным; как буквы, что сложишь в ряд;

Я вышла из того черного леса, где соседями были грифы,
Прошла через минное поле тоски и потерь,
Наблюдала, как мечты мои без пощад разбивались о рифы...
И теперь 
Дыханье отныне так ровно, движения так точны, 
И взгляды - сквозь всю эту адову пустоту, 
Если вы подумать посмели, что я слягу здесь и умру,
Вы, ребята, напали, увы, не на ту.