Простите меня, товарищ Костров,
с присущей душевной ширью,
что часть на Париж отпущенных строф
на лирику я растранжирю.

Представьте: входит красавица в зал,
в меха и бусы оправленная.
Я эту красавицу взял и сказал:
— правильно сказал или неправильно? —

Я, товарищ, — из России,
знаменит в своей стране я,
я видал девиц красивей,
я видал девиц стройнее.

Девушкам поэты любы,
Я ж умен и голосист,
заговариваю зубы —
только слушать согласись.

Не поймать меня на дряни,
на прохожей паре чувств.
Я ж навек любовью ранен —
еле-еле волочусь.

Мне любовь не свадьбой мерить:
разлюбила — уплыла.
Мне, товарищ, в высшей мере
наплевать на купола.

Что ж в подробности вдаваться,
шутки бросьте-ка,
мне ж, красавица, не двадцать, —
тридцать... с хвостиком.

Любовь не в том, чтоб кипеть крутей.
не в том, что жгут угольями,
а в том, что встает за горами грудей
над волосами-джунглями.

Любить — это значит: в глубь двора
вбежать и до ночи грачьей,
блестя топором, рубить дрова,
силой своей играючи.

Любить — это с простынь, бессонницей рваных,
срываться, ревнуя к Копернику,
его, а не мужа Марьи Иванны,
считая своим соперником.

Нам любовь не рай да кущи,
нам любовь гудит про то,
что опять в работу пущен
сердца выстывший мотор.

Вы к Москве порвали нить.
Годы — расстояние.
Как бы вам бы объяснить
это состояние?

На земле огней — до неба...
В синем небе звезд — до черта.
Если б я поэтом не был,
я бы стал бы звездочетом.

Подымает площадь шум,
экипажи движутся,
я хожу, стишки пишу
в записную книжицу.

Мчат авто по улице,
а не свалят наземь.
Понимают умницы:
человек — в экстазе.

Сонм видений и идей
полон до крышки.
Тут бы и у медведей
выросли бы крылышки.

И вот с какой-то грошовой столовой,
когда докипело это,
из зева до звезд взвивается слово
золоторожденной кометой.

Распластан хвост небесам на треть,
блестит и горит оперенье его,
чтоб двум влюбленным на звезды смотреть
из ихней беседки сиреневой.

Чтоб подымать, и вести, и влечь,
которые глазом ослабли.
Чтоб вражьи головы спиливать с плеч
хвостатой сияющей саблей.

Себя до последнего стука в груди,
как на свиданьи, простаивая,
прислушиваюсь: любовь загудит —
человеческая, простая.

Ураган, огонь, вода
подступают в ропоте.
Кто сумеет совладать?
Можете? Попробуйте...                  (В.В.Маяковский)