УРАЛЬСКИЙ КАТОРЖНИК

                  Х л о п у ша

          Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
          Что ты?  Смерть?  Иль исцеленье калекам?
          Проведите, проведите меня к нему,
          Я хочу видеть этого человека.
          Я три дня и три ночи искал ваш умьт,
          Тучи с севера сыпались каменной грудой.
          Слава ему!  Пусть он даже не Петр!
          Чернь его любит за буйство и удаль.
          Я три дня и три ночи блуждал по тропам,
          В солонце рыл глазами удачу,
          Ветер волосы мои, как солому, трепал
          И цепами дождя обмолачивал.
          Но озлобленное сердце никогда не заблудится,
          Эту голову с шеи сшибить нелегко.
          Оренбургская заря красношерстной верблюдицей
          Рассветное роняла мне в рот молоко.
          И холодное корявое вымя сквозь тьму
          Прижимал я, как хлеб, к истощенным векам.
          Проведите, проведите меня к нему,
          Я хочу видеть этого человека.

                  З а р у б и н

          Кто ты?  Кто?  Мы не знаем тебя!
          Что тебе нужно в нашем лагере?
          Отчего глаза твои,
          Как два цепных кобеля,
          Беспокойно ворочаются в соленой влаге?
          Что пришел ты ему сообщить?
          Злое ль, доброе ль светится из пасти вспурга?
          Прорубились ли в Азию бунтовщики?
          Иль как зайцы, бегут от Оренбурга?

                  Х л о п у ш а

          Где он?  Где?  Неужель его нет?
          Тяжелее, чем камни, я нес мою душу.
          Ах, давно, знать, забыли в этой стране
          Про отчаянного негодяя и жулика Хлопушу.
          Смейся, человек!
          В ваш хмурый стан
          Посылаются замечательные разведчики.
          Был я каторжник и арестант,
          Был убийца и фальшивомонетчик.

          Но всегда ведь, всегда ведь, рано ли, поздно ли,
          Расставляет расплата капканы терний.
          Заковали в колодки и вырвали ноздри
          Сыну крестьянина Тверской губернии.
          Десять лет -
          Понимаешь ли ты, десять лет? -
          То острожничал я, то бродяжил.
          Это теплое мясо носил скелет
          На общипку, как пух лебяжий.

          Черта ль с того, что хотелось мне жить?
          Что жестокостью сердце устало хмуриться?
          Ах, дорогой мой,
          Для помещика мужик -
          Все равно что овца, что курица.
          Ежедневно молясь на зари желтый гроб,
          Кандалы я сосал голубыми руками...
          Вдруг... три ночи назад... губернатор Рейнсдорп,
          Как сорвавшийся лист,
          Взлетел ко мне в камеру...
          "Слушай, каторжник!
          (Так он сказал.)
          Лишь тебе одному поверю я.
          Там в ковыльных просторах ревет гроза,
          От которой дрожит вся империя,
          Там какой-то пройдоха, мошенник и вор
          Вздумал вздыбить Россию ордой грабителей,
          И дворянские головы сечет топор -
          Как березовые купола
          В лесной обители.
          Ты, конечно, сумеешь всадить в него нож?
          (Так он сказал, так он сказал мне.)
          Вот за эту услугу ты свободу найдешь
          И в карманах зазвякает серебро, а не камни".

          Уж три ночи, три ночи, пробиваясь сквозь тьму,
          Я ищу его лагерь, и спросить мне некого.
          Проведите ж, проведите меня к нему,
          Я хочу видеть этого человека!